Идол

Туман в этом месте был рыхлым, рваным и полупрозрачным. Сквозь эфемерные клубы выступил небольшой остров, хотя Кириллу он показался скорее болотной кочкой, облепленной тиной. На глиняном бугре возвышалась четырёхметровая деревянная статуя.

«Я вот ещё о чём предупредить вас хотел… Здешнее озеро древнее, глубокое. А до тех времён, как сюда пришла вода, на его месте было капище языческое. Люди из ближайших деревень там молились. Давно уже эпоха минула, поселения исчезли, родники из-под земли стали бить. Только идол один и остался… Так что вы не пугайтесь, если увидите его в потёмках. Историческая ценность это. Снести никак нельзя!»

Слова Валеры вдруг подтвердились. Ещё в ходе беседы в избе смотритель поделился историей базы, рассказал об озере Кощь, но едва ли Кирилл мог тогда предположить, что это окажется правдой, а не обыкновенной байкой для привлечения любопытных рыбаков.

Но идол и правда стоял там, где должен был. На чёрной поросшей мхом древесине проглядывались человеческие черты, вырезанные мастерами сотни лет назад: хмурое лицо старика, толстый посох в руках и длинная борода с усами, покрытыми то ли металлом, то ли какой-то серебристой краской.

Мрачная статуя выделялась на белом фоне тумана, и Кирилл в свете налобного фонаря различил, что её верхушку венчал рогатый коровий череп, на котором с гордым видом восседал ворон угольного цвета. Птица покрутила головой, в воздухе мелькнули неясные голубые искры. Заметив чужака, что напряжённо к ней присматривался, она сорвалась с идола, громко каркая и хлопая крыльями. Едва ворон исчез в тумане, всё звуки мгновенно затихли.

От этого истукана у Кирилла по спине побежали мурашки. Будто выдолбленные глазницы, покрытые слоем мха, свысока наблюдали за рыбаком, совсем как пустые провалы глаз деревянной куклы, что ещё лежала на дне лодки.

С берега идола не было видно в такое тёмное время суток, а это означало лишь одно – Кирилл в тумане увёл свою лодку ещё дальше от стоянки, к самому сердцу озера. Нужно было грести обратно. И поскорее. Старое капище пугало Кирилла, хоть он и не мог объяснить себе, почему ему стоило бояться прогнившего деревянного столба.

Но вёсла подчинялись неохотно, с усилием вспарывая воду. Они медленно погружались в бездонную тьму пучины, а после тяжело возвращались к поверхности. Кирилл весь взмок, пока пытался отплыть от идола подальше, вокруг него закружили целые толпы гнуса и мошкары, вот только остров никак не желал отдаляться.

А буквально через минуту одно из вёсел неожиданно зацепилось за что-то под водой и резко пошло на дно, вмиг отяжелев. Как ни пытался Кирилл его удержать, но весло утонуло, вырвав при этом уключину и затерявшись в тёмных водах.

– Как же так?.. – тихо прошептал Кирилл, пытаясь успокоиться и привести себя в чувство. Странности, происходившие на этом озере, начинали по-настоящему его тревожить.

Оставшись всего с одним веслом, он стал грести ещё медленнее. Лодка теперь вообще не двигалась с места, зависнув в одной точке пространства, а вокруг неё неясно откуда появились волны. Их становилось всё больше и больше, и вот уже перепуганный Кирилл, свесившись с борта, стал помогать себе грести свободной рукой, ни на что особенно не надеясь.

Ледяная вода озера была обжигающей. Кожа горела холодом, а пальцы вмиг перестали слушаться, и потому, когда широкой ладони Кирилла коснулось что-то склизкое и упругое, он не сразу это почувствовал.

– Что за чёрт?!.. – только и успел он выкрикнуть, прежде чем его крепко ухватили за запястье и грубо стащили с лодки. Всё его тело объяли жгучие ледяные волны, вязкие, как смола.

Захлебнувшись от неожиданности и принявшись бестолково барахтаться в холодной воде, проникавшей всюду, Кирилл ощутил, как кто-то болезненно укусил его за голень. Следом было ещё множество укусов: за колени, в живот, за ступни, с которых сползли резиновые сапоги. Казалось, что с него зубами заживо сдирали кожу, по-звериному резко дёргали в разные стороны, будто стая оголодавших псов боролась за кусок свежего мяса.

Кирилл кричал от ужаса и боли, руками поднимая тучу брызг, пытаясь оттолкнуть от себя незримую угрозу. Вода вокруг него вскипела, приобрела медный оттенок, а мерцавший налобный фонарик то и дело высвечивал возле самой поверхности каких-то человекоподобных худощавых существ, облепленных тиной и водорослями. Их гнилые зубы мелькали возле самого лица Кирилла, угрожая вырвать уши или нос, а тонкие руки цеплялись за одежду.