Идол

Еда свинцом оседает у меня в желудке. Его менеджер хочет, чтобы он вернулся. Это же очевидно. Независимо от того, что Киллиан жаждет насладиться отдыхом, настоящая жизнь всё еще ждет его. И в конце концов, я потеряю его.

- Спасибо, кстати, - хриплю я, преодолевая боль в горле.

Он качает головой.

- Это ужасный фруктовый салат, детка. И мы оба это знаем.

- Нет, я имею в виду за то, что ты... здесь.

Киллиан смотрит на меня с минуту, его брови хмурятся, а затем он опускает ладонь поверх моей руки. Она теплая и тяжелая, а его пожатие нежное, но сильное.

- Спасибо, что позволяешь мне это.

Иисусе. Я вот-вот могу прицепиться к его руке и разреветься. Мне нужно взять себя в руки. Я поднимаю вверх кусочек изуродованного апельсина.

- Знаешь, добавлять фрукты с кожурой- интересная идея.

Его губы кривятся.

- А что на счет семечек, Марта Стюарт? Они тебе не мешают? - он бросается в меня косточкой до того, как успеваю ответить.

Пока я готовлюсь к ответному броску бананом, напряжение в моей груди немного спадает. С этим я могу справиться.

Глава 8

Либби

Обычно после шторма всё остывает, земля начинает понемногу дышать. Но здесь не так. Жара, словно толстое одеяло, ложится на землю, душит и придавливает всё на своем пути, превращая мир во влажный, вязкий и медленный хаос. В таком состоянии остается только купаться. Хотя ходить на пляж тоже бесполезно. Полное летнее солнце нагревает песок, и как только ты выходишь из вод океана, сразу запекаешься в жаре воздуха и почвы.

Так что я, развалившись на диване в тени террасы, время от времени краду кусочек быстротающего льда из наполненного переносного холодильника. На мне хлопковые шорты и тонкая майка, потому как в такую жару что-то большее было бы слишком. А благодаря моим маленьким сиськам, я могу позволить себе отказаться от лифчика.

Или, может быть, нет. Меня очень сильно раздражает то, как пронизанная резиночками ткань впивается во влажную кожу, подчеркивая мои формы. Но что я могу поделать? Я не готова страдать от этой жары еще сильнее, натягивая больше одежды. Если Киллиана это смущает, то так тому и быть.

В любом случае, он не смотрит на меня. Килл развалился на полу, бренча на гитаре и попивая приготовленный мной лимонад. Неспешная тягучая мелодия убаюкивает меня, и я то засыпаю, то просыпаюсь.

- Если погода не наладится к завтрашнему дню, - говорит он, вытягивая меня из оцепенения. - Мы просто уедем в отель в Уилмингтоне.

Я даже не забочусь о том, чтобы открыть глаза.

- Она наладится.

Судя по издаваемым звукам, Киллианраздражен.

- Нам стоило уехать еще сегодня утром.

- Мы не могли знать, что всё затянется так надолго. К тому же, солнце уже садится. Скоро станет прохладнее.

Киллиан хмыкает, что может служить знаком согласия или звуковым эквивалентом закатывания глаз. Но меня это не волнует. Мне слишком жарко.

Жар внутри и снаружи. В данном состоянии я должна быть вялой. Но это не так. Я неугомонна. Густое тяжелое тепло скользит вокруг, лаская мою кожу и привлекая к себе внимание. Я ощущаю, как опадает и поднимается моя грудь с каждым новым вдохом. Пот стекает вдоль моего позвоночника, лед, которым я медленно тру по грудине, тает и ручейками стекает по впадинке на груди.

Но дело не в погоде. Не совсем в ней. Проблема в сидящем напротив Киллиане, одетом лишь в пару низко висящих на бедрах шорт, и в поте, что покрывает его и блестит на упругой груди. Дело в глубоком звуке его голоса, таком прекрасном, что мои соски торчат, а между ног возникает ноющее ощущение.

Я ерзаю, ненавидя пульсирующий там жар, влажность и нужду. Мне приходится бороться с желанием выгнуть спину и выпятить грудь, обратив тем самым внимание на свои соски. Хочется умолять.

Киллиан тихо поет красивую песню, которую я никогда до этого не слышала. Сосредотачиваюсь на словах. Они о мужчине, у которого нет цели, и, пресытившись жизнью, он находит утешение в улыбке женщины. О сексе, ленивом и томном, который длится в течение нескольких дней.

Я хочу сказать парню петь о чем-нибудь другом. И всё же не желаю, чтобы Киллиан останавливался.

Но он смолкает. Смолкает и начинает петь снова. И я осознаю, что он сочиняет. Мою кожу покалывает.

- Новая песня? - бормочу я, когда он делает паузу, перебирая несколько аккордов. Он пишет песни с тех пор, как впервые сыграл со мной несколько дней назад. И для меня крайне волнительно быть свидетелем сего действа. Когда его посещает вдохновение, песня рождается на свет быстро и стремительно. Но Киллиану нужен отклик, чтобы кто-то поработал вместе с ним над ней. Он рассказал, что обычно эта роль отводится Джаксу. Вот только Джакс сейчас не здесь, так что эта задача ложится на мои плечи.

После второй сочиненной им песни я начала приспосабливаться к данной работенке. И поэтому теперь тихо повторяю припев, ощущая суть слов.

- Всё хорошо. Но, может, слово "жаждать" заменить на "страстно желать"?

Я пою припев снова, пробуя заменить слова.

Молчание.

А затем слышится его хриплый, грубый голос.

- Прекрасно.