Читаем Идол полностью

Подождите, подождите, какому миру? Была ведь только музыка и, ну может быть, образы, которые она вызывала. Лунев окончательно стряхнул с себя чары. Что же это, что за наваждение?

Слишком много знаков в последнее время. Слишком много совпадений. К чему-то они все призывают его, можно подумать, что прошла пора отвлечённых мыслей и теперь время совершать реальные поступки. Можно подумать, да-да, вот он пока и подумает, а там… Когда будет надо, наверно, что-то предпримем. (Знать бы ещё, что и как).

19.

— Так как всё-таки это случилось?

Они замялись, переглянулись между собой. Будто бы и не против были ответить на вопрос, но и сами не знали: а как так получилось.

— Ну, как, — протянул Редисов. — Жили себе, жили, взял — и появился.

Лунев не поверил:

— Откуда? Не с неба же спустился, — сейчас он твёрдо решил уяснить для себя всё, и раз уж поймал своих собеседников в обычно малолюдном закоулке Дворца Культуры, то не отпустит их так просто.

— А фиг его знает, может, и спустился, — пробормотал Бобров. Лунев быстро взглянул на него, «Как это понимать?» — спросило выражение его лица, «Никак, просто сказал», — ответила физиономия Боброва.

— Откуда? — Редисов задумался. — А откуда они все берутся? Кто такой, кем был — не знаем, потом раз — и вот Он.

— Сразу так — Он, без имени? — усмехнулся Лунев.

— Да, практически сразу, — Бобров не отреагировал на сарказм.

— И что, сразу началась эта муть: памятники, парады, слоганы? И он сделался… чуть ли не божеством? Вернее, — надавил Лунев, — вы сделали?

— Да. Наверно, — ответил Зенкин после краткого молчания. — Но нам не пришло это в голову. Мы сочли нужным всё, что Он делал.

— Сочли нужным, — повторил Лунев в задумчивости.

— Нет, он действительно сделал очень многое. Вначале, — почему-то смутился Зенкин.

Рита, подпиравшая стену, при этих словах коротко хохотнула, скорее нервно, чем весело. Бобров не обратил внимания.

— Да-да, очень многое, — подхватил он. — Скажи, Алексей, город выглядел так же ухоженно, когда ты уезжал за границу?

— Нет, — ответил Лунев.

— Вот. Все эти парки, дома, дороги — Он обустроил. А новостройки — гостиницы, кинотеатры? А то, что, наконец, нормально заработала наша промышленность? И всё-таки, Он повысил зарплату, не забудьте.

— Ну, ненамного… — отозвался Редисов.

— Но ведь повысил? — с упором повторил Бобров.

Редисов ответил:

— Повысил.

— Ага, и везде появились шпионы, — подала голос Рита. Она по-прежнему прислонялась к стене, сцепив кисти рук, и капризно покачивалась вперёд-назад.

— Шпионы? Зачем? Что, кто-то проявлял недовольство? — заинтересовался Лунев.

Рита злобно фыркнула:

— Нет, что вы, господин поэт, все радовались и визжали от восторга. Просто идолу вздумалось стать отцом народа и быть в курсе всего, что мы делаем.

— Но согласитесь, фройляйн, — начал Бобров, — тотальный контроль — вполне приемлемая плата за удобство и отсутствие проблем…

— Нет, не соглашусь! — вспылила Рита. — Вам, может, и нравится быть сытой сомнамбулой, но я контроля над собой не потерплю! Я лучше сдохну!

— Вы уверены? — спросил Лунев. Рита на секунду замолчала в замешательстве (вряд ли после подобных её заявлений у кого-то раньше возникали вопросы), потом ответила:

— Да. Чем рабство — лучше смерть.

— Ты на неё когда-нибудь напросишься! — засмеялся Зенкин. Он не умел оставаться серьёзным дольше минуты. — Смотри, попадёшься шпионам.

— И попадусь! И попадусь! — Рита топнула ногой и гордо вскинула голову. — Когда-нибудь я в глаза скажу идолу всё, что о нём думаю, уж будьте уверены.

— И тебя расстреляют, — заключил Редисов.

— Да, — упрямо согласилась Рита.

— Так, подождите, у вас ещё и расстреливают? — переспросил Лунев. Этот странный мир, в который он недавно попал, начал окончательно утрачивать реальность: Луневу чудилось, что он оказался в трансвременном театральном представлении, совсем как в поэмах Кобалевых, что его запустили в путешествие по эпохам — это ведь было уже, раньше, чуть выше по течению истории. Он, наверно, там, в том времени, а вовсе не в своём.

— Ну, как сказать… — протянул Зенкин. Они с Редисовым и Бобровым долго обдумывали вопрос. — У нас иногда репрессируют…

— Но мы не знаем точно, что с ними происходит, — быстро произнёс Редисов, зачем-то косясь по сторонам. — Просто иногда люди исчезают…

— И больше их не видят, — закончил Зенкин.

Лунев смотрел на них с недоверием.

— Да? — произнёс он.

— Да, — ответил Бобров, Зенкин и Редисов закивали. Рита ничего не сказала и вообще всем своим видом показывала, что разговор её не интересует. Сложив руки на груди, она смотрела на невидимую точку в углу под потолком.

После недолгой тишины Лунев снова заговорил:

— И что, вы… ничего не предпринимаете?

— В смысле? — их взгляды выражали полное непонимание.

— Ну… вы могли бы восстать против него, — произнёс Лунев тоном отвлечённого теоретика. Сам он пока ни против кого восставать не собирался.

Молчание заметно затянулось, но наконец Зенкин заговорил:

— Это… Ты не понимаешь. Это… это просто невозможно, решительно невозможно в силу… в силу Его самого…

— Сам-то понял, что сказал? — пробормотал Лунев.

Перейти на страницу:

Все книги серии Ринордийская история

Чернее, чем тени
Чернее, чем тени

«Ринордийск… Древний и вечно новый, вечно шумящий и блистающий и — в то же время — зловеще молчаливый; город фейерверков и чёрных теней, переменчивый, обманчивый, как витражи Сокольского собора: не поймёшь, в улыбку или оскал сложились эти губы, мирное спокойствие отражается в глазах или затаённая горечь. Как большой зверь, разлёгся он на холмах: то тихо дремлет, то приоткрывает неспящий лукавый глаз, то закрывает вновь».Ринордийск — столица неназванной далёкой страны… Впрочем, иногда очень похожей на нашу. Здесь причуды сумасшедших диктаторов сталкиваются с мистическими необъяснимыми явлениями…Но прежде всего это истории о живых и настоящих людях.Продолжение «Идола». Спустя восемьдесят лет на этом месте стоит всё тот же город, хотя и люди теперь совсем другие… Или всё же, не совсем?

Ксения Михайловна Спынь

Фантастика / Проза / Мистика / Социально-философская фантастика / Современная проза

Похожие книги