Идиот нашего времени

С Сошниковым произошел случай редкостный, почти фантастический. Прошло почти полтора года после убийства Нины Смирновой, как один из братьев Перечниковых — Петр Петрович — проговорился своей сожительнице по фамилии Рогозина, что на нем и на его брате Андрее Петровиче невинная кровь. Рогозина, которая вскоре разорвала отношения с Перечниковым, разнесла слух по микрорайону. И наконец эту новость дворовые информаторы донесли участковому Иванцову. В его околотке за последнее время произошло три убийства, два из них не были раскрыты, так что участковый вполне справедливо предположил, что речь идет об одном из «глухарей». Конечно, Иванцову формально не было никакого дела до этих «висяков», которыми занимался угрозыск. Но участковый был еще достаточно молод, не все человеческое перегорело в нем, к тому же он пребывал в той самой энергичной поре, для которой свойственно искреннее служебное рвение, связанное с мечтой о повышении. Участковый доложился начальству. Был привлечен убойный отдел. Опера нагрянули к братьям, и младший Перечников еще при задержании, огромный, рыжий, с поникшей головой сидя за столом, распивая спиртное, с патетикой в голосе заявил:

— Я давно вас ждал. Наконец-то вы пришли.

Он сдался без сопротивления, сам проследовал в машину, а впоследствии к удивлению и великому разочарованию дознавателей начал давать показания по делу, которое давным-давно было закрыто. Пришлось вновь поднимать дело. Убедились, что показания Петра Петровича в мельчайших деталях соответствовали картине преступления. Выписали ордер на задержание старшего брата, но с ним уже было не все так просто. На момент задержания старшего брата не оказалось дома и некоторое время он находился в розыске. Когда наконец его нашли, при задержании Андрей Петрович нанес колющим предметом ранение в левое предплечье старшему лейтенанту Ломинцеву. И впоследствии Андрей Петрович не сразу начал давать показания. Но после проведения следственного эксперимента и обыска, давшего явные улики (в комнате братьев была найдена сумочка потерпевшей), уже никаких сомнений не оставалось в том, что убийство полуторагодовалой давности — дело рук Перечниковых. Денег во время нового расследования, увы, найдено не было, поскольку братья истратили всю сумму в течение всего двух-трех месяцев после совершения преступления.

В этом деле таилась неприятность. Признание братьев Перечниковых не улучшало процент раскрываемости в районе. Мало того, выяснилось, что материалы предыдущего следствия были частично домыслены, иными словами сфальсифицированы в некоторых важных деталях, что и привело к крайне досадной судебной ошибке: за преступление, совершенное братьями Перечниковыми, другой человек, ни в чем не повинный, в виду тяжести преступления, дерзости, не желания признать себя виновным, и, что немаловажно, в виду большого общественного резонанса, получил четырнадцать лет колонии строгого режима и уже отбывал наказание. Впрочем, как мудро сказал один опер, участвовавший в раскрытии обоих дел, в нашей стране нет невиновных, в чем-нибудь, но эта сволочь обязательно виновата.

Понятно, что дело, в котором фигурировали журналисты, получилось крайне шумным: год с лишним назад, во время судебного процесса, местные газеты то и дело взрывались заголовками, вроде «Борзописец — убийца!», «Мы отрекаемся от садиста!», а теперь заголовки коренным образом поменялись: «Свободу Игорю Сошникову!», «Кто оклеветал талантливого журналиста?» Надо отдать должное милицейскому руководству: даже такую шумиху большие чины сумели подмять под свою волю. И хотя в тюрьмах и колониях сидит немало людей, осужденных за преступления, которых они не совершали, на этот раз старшему следователю, получившему за дело Сошникова майорскую звезду, пришлось распрощаться с квартальной премией, да еще ему объявили строгий выговор с занесением в личное дело, о чем и было сообщено общественности. Но и после такого счастливого для всех сторон исхода Сошникову пришлось несколько месяцев провести в колонии, ожидая отмены приговора.

* * *

Сошников приблизился к нищенкам. У тощей, раскачивающейся верхней частью из стороны в сторону тетки сразу изобразилось благообразие на темном цыганском лице, она выпростала из одежек худую руку и с ходу, мелко причитая, стала награждать Сошникова титулами сразу всех мировых конкурсов красоты, любовным счастьем, здоровьем и долголетием. Но он протянул денежку девочке, которая свою ручку и не выставляла, а словно ручка ее, маленькая и грязная, все время, как подвязанная, торчала вперед. Вложил в ладошку десятку. Ладошка вяло, но послушно сжалась.