Иди, поймай свою звезду. Караван мертвецов. Адам и Ева - 2

Гранит поднимается, осматривается и лениво бредет куда–то. Ложится на новом месте, устраивается поудобнее. Вижу картинку с его очков. Гранит включает увеличение, кажется, что могу дотронуться до носа Тонары. На самом деле между ними метров двести. К Тонаре подходит Монтан. Звук меня не интересует, убираю его. У Тонары отваливается нижняя челюсть, ушки встают торчком. Переключаюсь на очки Монтана. Так и есть. Изучает землю у ног девушки. Переключаюсь на очки Тонары. Пристыженный Монтан – жалкое зрелище. Снова смотрю на Тонару глазами Гранита. Как она смутилась. От стыда готова в нуль уйти. Уши просто пунцовые изнутри. Массаракш! Она и на самом деле что–то знает. Знает, но молчит. Монтан был прав. Молодец, парнишка. Это надо обмозговать. Утром.

– Шеф, что происходит? – интересуется Гранит, когда Монтан уходит.

– Забудь. Монтан плохо подумал о Тонаре. Я посоветовал извиниться перед ней. Нас это не касается. Ни тебя, ни меня. Извини, что разбудил.

Накрываю голову крылом. Тихо восхищаюсь собой и отлично проделанной работой. Анна еще говорит, что психолог из меня – как из вороны синяя птица. Пусть говорит. Мы–то знаем..!

– Афа, не спи. Малышкам помочь надо.

– Малышки пусть над надписью подумают. Утром поговорим.

– Ах ты, бегемот крокодилообразный! – это уже Анна. Ну чего я им плохого сделал?

– Кора, неужели это толстокожее чудовище – отец моих детей? Я ему сейчас крылья оборву.

Ох ты, елки–палки. Анна – это Анна. Сказала – сделает. Пока человеком была, у нее хоть когтей не имелось. Всего–навсего метлой дралась.

– Кора, чуешь, испугался, пернатый. Правильно испугался. Что с ним сделаем? Побьем или бойкот объявим?

Поспешно сажусь на хвост, прячу крылья за спиной.

– Афа, ты должен извиниться перед малышками, – строго произносит Кора.

– За что?

– За то, что ты сейчас сказал.

Вспоминаю, что я говорил. Для верности прокручиваю запись. Женщины напряженно смотрят на меня.

– Он же не допер, бегемот толстокожий! – удивляется Анна и начинает заливисто смеяться. Кора фыркает и подхватывает. Даже Мириамочки забывают свои печали и тоже хихикают. Что же я упустил?

– Отец, эта надпись на шаре адресована нам, – приходит на помощь Мириван. Мириам номер два сообщает, что любит и прощает нас. Мы вели себя как последние сволочи…

– Предали и бросили ее… – подхватывает Мириту.

– … а она нас простила… – опять слезы ручьем.

– Мы ее даже в систему имен не включили. – занимается самобичеванием Мириту. – Это она должна была стать Мириту, а я – Мирифри.

Ох девушки, мне бы ваши проблемы… Чем бы вас занять, чтоб не ревели? Придумал.

– Кончайте воду из глаз лить. Заржавеете. Ой! Ой, отпусти! Больно же! А если я на твоем ухе повисну? Успокоились? Теперь давайте подробности.

– Какие подробности, отец? После того, как мы переписали себе память настоящей Мириам, мы держали N2 за нечто среднее между кибером и дрессированной собачонкой. А она нас за это ненавидела. А теперь простила. Она же тоже жизненный опыт накапливала и развивалась.

– Вот это меня и интересует. Сколько лет она копила этот самый жизненный опыт перед тем, как простила вас?

– Отец, кто же на такой вопрос ответить сможет?

– Кроме вас – никто. Так что постарайтесь. Поставьте себя на ее место.

Мириамы глубоко задумываются.

– Я думаю, не меньше трех–четырех лет, отец, – произносит Мириту.

– А верхняя граница?

– Что ты под этим понимаешь?

– То время, когда это ее перестанет интересовать.

Мириамы удивленно переглядываются. А я обдумываю новую гипотезу. Допустим, если пересадить киберсистему Мириам в череп дракона. Или пропустить память через конвертер и записать в мозг дракона обычным образом… Какого цвета получится дракон? Если пересадить киберсистему, то очки–комп точно будут не нужны.

– Мириту, ты в моих очках паслась. Главное меню системы видела. У тебя есть что–то похожее?

– Да, отец.

– Дай взглянуть.

– Отец, ты что? Это же я, моя… душа. Туда нельзя…

– Скажи еще – с грязными лапами, – напускаю на себя обиду, отхожу метров на сто и ложусь пластом на камни. Кора и Анна тут же дружно набрасываются с упреками на бедную Мириту. Мириван вяло огрызается, защищая сестренку. Сама Мириту всхлипывает и глотает слезы.

Откуда я это знаю? Наблюдаю через очки Коры. Конечно, нехорошо, разве я спорю? И не надо про то, что цель оправдывает средства. Ничего она не оправдывает. Ее саму еще оправдать надо. Но я влез не в свое дело – в руководство коллективом, одним словом – не имея за душой ни способностей к оному, ни каких–то полагающихся руководителям достоинств. Приходится недостатки маскировать под достоинства.

Массаракш! Можно подумать, я оправдываюсь. Ни–ичуть! Констатирую.

Пока вел этот внутренний диалог, чуть не прозевал самое интересное. Мириамы встают, топают ко мне и лезут на спину.

– Полетели.

– Куда?

– Вперед.

– Зачем?

– Не хочу на глазах у всех.

Понятно. Войти в чужую душу – процесс интимный. Если это настолько серьезно, то о последней гипотезе можно забыть. Блюз – не третья Мириам. Но они друг друга знают.