Идентификация

– А раздеваться зачем? – спросила я.

– Исключительно хохмы ради. Надо же поржать, наконец!

Я фыркнула. Джеймс встал, возвышаясь надо мной, а я лежала на боку и смотрела на него.

– Будь смелее, – серьезно сказал он. – Пойдем со мной в воду. Я тоже разденусь.

– Что-то мне подсказывает, что ты просто хочешь увидеть меня голой.

– Ну, вдруг я потеряю голову?

– О боже. – У Джеймса талант заставить обо всем забыть, создав ощущение почти нормальной жизни. Наверняка именно за это я его и любила. По крайней мере, в том числе и за это.

Хотя было всего-то градусов пятнадцать, Джеймс стянул рубашку через голову, обнажив рельефные, сильные мускулы. Сбросив джинсовые шорты, он остался в одних трусах и принялся крутить руками, разминаясь. Он посмотрел на меня:

– Видишь? Ты тоже очарована.

Я улыбнулась:

– Ну, слегка.

– Тебе помочь снять блузочку?

– Нет, я в ней останусь. Повеселюсь, когда ты себе задницу отморозишь.

– Охмуряет как хочет, – сказал Джеймс через плечо и пошел к воде. Он поплыл к маленькой лодочной пристани на другом берегу и помахал, забравшись на мостки. Оттуда он сделал обратное сальто и с шумом упал в воду, подняв тучу брызг. Мне вспомнился Брэйди.

Сброшенная одежда Джеймса лежала на траве. Мне пришло в голову ее спрятать – пусть едет домой в мокрых трусах. Джеймс яростно плескался, дрожащим голосом выкрикивая, что вода совершенно не холодная. Я подняла его шорты и перекинула через руку, поглядывая на тропинку. Но не успела я сделать и нескольких шагов, как что-то выпало из кармана.

Сперва я испугалась, что выронила его ключи или еще что-нибудь важное, но вгляделась в маленький предмет, лежавший в нескольких футах, и по спине пробежал мороз. Я опустилась на колени и подобралась ближе. Бросив шорты, я подняла то, что чуть было не потеряла.

Кольцо с розовым пластмассовым сердечком. Такое же, как в моем матраце. Должно быть, Джеймс дал мне второе, и оно много для меня значило, если я его сохранила. На секунду в голове мелькнуло, как я засовываю кольцо в прорезь, но не смогла удержать воспоминание. Заплакав, я прижала кольцо к груди и повалилась на бок, чувствуя щекой мягкую траву.

Во мне столько пустот. Во мне не хватает огромной части сердца, воспоминаний о словах и поступках, и я не могу их вернуть. Я хочу мою память обратно. Снова хочу стать собой.

– Слоун? – В голосе Джеймса слышалась паника. Капли холодной воды долетели до меня раньше, чем он опустился рядом, коленями на траву, и обнял меня. Кожа по сравнению с моей казалась ледяной.

– Кольцо, – сказала я, тряся находку перед его носом. – Где ты его взял?

– После нашего вчерашнего обмена эсэмэс-любезностями я пошел дуться к «Денни» и увидел его в автомате со жвачкой. – Он властным жестом взял у меня кольцо. – Мне было неловко за то, что я тебе наговорил, и когда я увидел кольцо… Отчего-то не смог уйти, не купив его для тебя. – Джеймс вглядывался мне в лицо: – Скажешь, глупо?

Я покачала головой.

– Нет. Ты… По-моему, ты мне такое раньше дарил. Другого цвета, – улыбнулась я, вытирая щеки, – но такое же дешевое.

Брови Джеймса сошлись на переносице. Он напряженно думал о чем-то, держа кольцо, после чего взял меня за руку и надел кольцо на безымянный палец. Мы сидели и смотрели на розовое сердце, решая, подходит оно сюда или нет. Вновь посмотрев друг на друга, мы оба смутились, не в силах вспомнить, почему это колечко так важно для нас.

– Можно мне… одну вещь? – спросил Джеймс, не отпуская моей руки.

– Какую?

– Можно… – Он помолчал. – Слоун, можно тебя поцеловать?

Я не ожидала от него этих слов и не сразу ответила. Джеймс отпустил мою руку и перебрался по траве поближе. Наши лица оказались совсем рядом – он почти нависал надо мной. Сердце ускоренно забилось, когда я посмотрела ему в глаза. Как он красив…

– Пожалуйста, – прошептал он. – Я очень хочу.

Он испытующе смотрел на меня, читая, казалось, в самой глубине сердца.

– Не знаю, – сказала я.

Мне стало трудно дышать, когда я отдалась чувству, став беззащитной и слабой. Лицо Джеймса посерьезнело, будто он услышал отказ, но я коснулась его щеки рукой с розовым кольцом.

– Можно.

Джеймс расцвел в улыбке и припал к моим губам, бережно уложив меня спиной на траву. Поцелуй вышел страстным: я глубоко вонзила пальцы в гладкую кожу, отвечая горячим губам так, будто ждала поцелуя всю жизнь. Прикосновения Джеймса, его вкус – все было знакомым… и в то же время нет.

Солнце клонилось к закату. Становилось холоднее, но нас это не остановило. Каждый миг длился целую вечность и вместе с тем до обидного мало. Когда мы совсем обессилели, хотя даже не раздевались, Джеймс рухнул на траву, хохоча.

– Впервые за три месяца я что-то чувствую, – сказал он.

– Тебе было хорошо?

– Бесподобно!

Я шлепнула его по груди:

– Я про чувства! Тебе было хорошо?

Джеймс ловко перекатился по траве, и я оказалась под ним. Он отвел волосы с моего лица. Он нежен и беззащитен, открыт и обнажен. Он не заносчивый сухарь, как мне казалось, совсем нет. Передо мной был человек надломленный и непримиримый. Верный и закаленный. Тот, кто мог полностью принадлежать мне, а я ему.