Иден - 3

Так я купился на его ложь. Я был слишком молод и мне хотелось верить в это. Даже когда происходил неизбежный «проигрыш», его уверенность все равно оставалась непобедимой. Его ставки становились крупнее, иногда в два раза. Удвоенные ставки означали, что каждый пенс оказывался на игорном столе. Он одалживал деньги у тех, кто был достаточно глуп, чтобы давать ему в долг.

В этот момент над ним властвовало безумие, потому что ничто не было для него священным. Все могло поставиться на кон – его жена, сыновья, дочь. Все. Потому что у него было четкое убеждение, что проигрыш всегда предшествует большому выигрышу. Он был настолько уверен, что на противоположной стороне, его все-таки поджидает Госпожа Удача с распростертыми объятиями. Он считал себя победителем, и все, что ему оставалось сделать – поверить в свои силы. Поэтому он доводил свой проигрыш до самого конца, до точки, делая основную ставку на выигрыш.

И он проигрывал… по-крупному.

Может другой человек и испытал бы шок и остановился, но не мой отец. На этот момент его байки уже не срабатывали, также, как и ложь и ему перестали давать в долг, но он был полон решимости возместить свои проигрыши. И тогда он начал утаивать у своих боссов деньги, этот период естественно долго не продлился.

Поэтому они и являются боссами, поскольку видят на один шаг вперед, по сравнению со всеми остальными.

Он хлопал меня по спине, смотрел в глаза и хвастался несуществующим большим выигрышем на бегах собак, а на следующий день я был зажат двумя тяжеловесами Сола в то время, как другой разрезал горло моего отца от уха до уха. Я был так потрясен и шокирован, что чуть не рухнул на землю. Я просто тупо стоял и смотрел, как кровь хлещет из его разорванного горла, я весь был в его крови.

Этот момент был похож, когда срубают большое дерево. Воздух становится вязким, опускается потрясенная тишина, потому что лес понимает, что еще один из его хранителей будет убит. Жестоко свалить одним ударом, оглушает причиненным ущербом.

Моя душа, находившаяся под впечатлением его воспитания, увяла и скукошилась в тот момент, хотя мой мозг работал совершенно ясно. Я смотрел, как сияние и свет постепенно умирают в его ярких глазах. Он уходил в небытие шокированный, с широко раскрытыми глазами. Я увидел с четкой ясностью все сожаление от его недосказанных слов, сожаление от потери своего потенциала и от невыполненного обещания. Ничто не могло уже остаться прежним. Его последний шепот с перерезанным, клокочущим горлом, совершенно невразумительный звук, говорил о том, что он уже находился на пути в темное, холодное небытие.

– Что ты выберешь, лудильщик? Сам отработаешь его долг или это сделает твоя сестра лежа на спине?

На этот вопрос был только один ответ.

2. Джек

Следующий этап моей жизни можно назвать только одним словом – Сол. Когда он заставил меня смотреть, как его мужчины зарезали моего отца, словно животное на скотобойне, я видел его перед этим только два раза, а разговаривал всего лишь однажды и то кратко. Помню тогда, что отметил для себя: его мертвые глаза, замаскированные обаянием. Я был здоровым крепким парнем, и знал, что он всегда хотел, чтобы я работал на него. Мой отец единственный, кто стоял у него на пути.

Что я могу сказать про Сола Скитта?

Возвращал ему этот чертовый долг.

Он ненавидел неоплаченные долги, а я ненавидел его.

Я ненавидел работать на Крокодила Сола. Я ненавидел ужасные, бессовестные, бесчеловечные вещи, которые был вынужден делать. И я ненавидел холод, который медленно просачивался ко мне в сердце. Я не могу описать, каким образом он медленно уничтожал мою душу, пока был его охранным псом. За четыре гребаных года я выплатил долг отца и процентную ставку, которая капала каждый день. Теперь вы можете себе представить всю картину моей ненависти к нему?

Мне было девятнадцать, когда выплата долга была наконец-то засчитана. Я направился к нему домой.

– Долг уплачен, и я ухожу, – сказал я.

– Ты был лоялен ко мне. Я хочу кое-что сделать для тебя взамен, – проскрипел он.

Когда Сол хотел что-то сделать для кого-то, отказываться не стоило. Настороженно я принял его приглашение поехать с ним в Лас-Вегас. Я никогда не был за пределами Англии. Для меня Вегас виделся, как блистательная, гламурная фантазийная страна, которая возвышалась в жаре пустыне, как мираж. Мне очень понравилось там. Мне понравилась жара, американский акцент и, бл*дь, очень понравился стриптиз.

Он поселился вместе со мной в Венецианском люксе, который был просто восхитительным, я никогда не видел ничего подобного, с высокими, красиво расписанными потолками, он напоминал мне Сикстинскую Капеллу. И, черт, вы бы видели, как они относились к мистеру Скитту, словно он был из королевской семьи. Король Скиттландии. Он получал сполна, все, что не желал. Любой его запрос для обслуживающего персонала был полным пустяком. Даже его любимый, бл*дь, лаймовый пирог, ожидал в пентхаусе в холодильнике. Король открыл мне кредитную карту на пятьдесят тысяч долларов.

– Мой подарок, – сказал он, улыбаясь с щедростью крестного отца.