Идеи в масках

Ценкер. Не посетуйте, друзья, но я должен сказать… Да, так сказать, слово или спич. Старина Браузе, налей мне кружку пива (Браузе наливает и подает ему с улыбкой). Мы с тобою старые черти и друзья, хоть не всегда ладили. Потому что я — душа порывистая и, скажу хоть так, вибрирующая. Я до страсти люблю шумную толпу, громовую песню (Растопыривая перед собой руку). Рука у меня прострелена на баррикаде! А ты — хитрый скептик… Но за скептицизмом твоим, Рагнар Браузе, — скажу тебе и не скрою, — народное сердце! Вот! И теперь оно показало себя, отшельник, медведь! (Пьет и вытирает усы рукой). Допустим, самый простой парень из лесу подойдет к твоему монументу. Что он видит? Своих! Старик… Что такое старик? Это мужик — лесовик! Почему он сидит? Почему понур? Почему плечи у него согбены? Руки, могучие руки, как корявые корни, спустились на землю? Почему скрючен, поджал ноги в растрепанных лаптях? Почему узок и морщинист лоб, колтуном взбиты волосы, взгляд боязлив? Потому, что он устал от жизни! Да. Скажу так: работать на прокорм себя и семьи это у нас уже штука, но ведь у него всю жизнь отнимали заработанное… Да, эти плечи несут на себе так — называемое государство… Оно острым углом своего фундамента, — скажу хоть так, — легло вот на эту самую спину. О, Кариатида! Да. Терпеливый. Ой, какой тупо — терпеливый человечина! Но силач. Гей! Старичина, мужик — лесовик, попробуй разогнуться, попробуй встать! Ого — го! Что это? Горилла? Ого! Великан! Кулаки по пуду. Распрямь грудь, медведь! О, тут материал для героя саги! Да ведь и в самом деле хаживал один — на — один на медведя, осушал бездонные болота, рубил деревья в три обхвата, ковырял землю, спутанную кореньями, ловил рыбу в ледяной воде… А ел… толченую кору, траву да грибы; ржаной хлеб — пирожное! Вот такой сидит: покорный и угрюмый. Ты дед всем нам… Бедный, могучий, загубленный строитель жизни, Кариатида цивилизации, становой хребет человечества!.. А? Довольно? Нет, я еще много могу сказать о нем. Я хил, тонок, нервен, простужен, но я его внук, он во мне! Но, к счастью, он не только во мне, заморыше и полуинтеллигенте. Посмотри, парень, замечаешь? Дедушка немножко удивлен. Это он на внука! Вон видишь: взвился. Как взрыв! Рубаха распахнулась, — видна железная грудь, и из нее растут плечи, шее викинга, и могучее тело увенчано гневной головой… Ангел — мститель! А все-таки мужик: в нем есть лопарская кровь, скулы, что-то земляное! Это его таким вырастили снега, буйные ветры, серое море, пышные ночные зори… Северянин!.. Выдернул топор из срубленного ствола и держит его на голове, а другой рукой размахнулся, словно внятным голосом говорит: «Подожди!» Подожди, — говорит дерзкому врагу… Подожди, — говорит, — Новый Народ. И страшно до трепета сердца смотреть на молодого гиганта… И радостно! Он похож на восходящее солнце над бурным морем, скажу я… И все это — блок! Глыба железа!.. Разинь рот, потому что ты захвачен, человек! А! А! А! Вот это значит сковать железную песню! И это сделал, ворча под нос, молчаливый и ухмыляющийся Браузе. Слава ему!.. (Старается петь басом). Сла — ва! Сла — ва!

Пастор(Октавой ниже). Сла — а-ва!

Браузе. Напечатай это в газетах, Оскар, тогда никому не надо будет смотреть на группу (Допивает кружку и улыбается). Когда Оскар разойдется, — откуда берутся слова. Он может рассказать все на свете и еще многое сверх того. Особенно когда выпьет. Старик с парнем работают в лесу… Ну… может быть, заслышали медведя. Что же старик? Защищаться? Пожалуй, нет сил, а бежать — поздно… Ну, а молодой за топор. Может быть, и так…

Ценкер. Врешь, врешь! Не так! Нет, брат, не то… Не медведь!.. Разве ты сам не назвал свою вещь «Новый Народ»?

Браузе. Ничуть… Это вот пастор (Пускает огромные клубы дыма).

Пастор(Торжественно). Долго молчал Господь, говорящий через судий и пророков. Но вот голос его раздался в сердце народа, и народ преобразился. Теперь Господь владеет им, Господь свободных, Бог правды, любовь огненная. Пробуждение совершается здесь, в тиши дремучих лесов. Если уже не имеет ушей, чтобы слышать, старое поколение и навеки осутулилась спина его, так Бог проложит себе дорогу через души молодежи (Пьет и со стуком ставит кружку на стол). В следующее воскресение я буду говорить о вашей статуе и потом я приведу сюда прихожан св. Павла… И пусть смотрят!

Ценкер. Это так! Пастор, ваше здоровье (Чокаются и пьют). О, нам весело здесь, старым чертям! Мы блеснули! Да! Скажу: так мы грянули с нашим Браузе! Пусть попляшут господа из академии. Потому что идее идеей, а какова техника! Какова лепка? А анатомия?.. И как колоссально!.. Вихрь!.. И вместе… сколько скорби, правды и… надежды. Музыка! Да, скажу так: ты вбил гвоздь в башку человеческому роду, так что этого-то уже нельзя не заметить.