«Почему, ну почему в школе не учат самому элементарному?! Почему не учат общаться? Почему не учат осознавать свои личные границы? Почему не учат защищать их? Почему не учат, что делать со всеми этими ужасными эмоциями, от которых так хочется спрятаться, но некуда? Почему не учат, как не обижать людей? Почему не учат просить прощения?» – сама себе задавала бесконечные вопросы Ларка и все больше и больше злилась на учителей, на директора школы и на всю систему образования в целом.
Ведь это – самое главное в жизни! Общаться. Просто уметь общаться. Строить отношения с людьми. С подругами и друзьями, с парнями, с родителями, с учителями. А потом, позже, ведь мы же все будем где-то работать, придется общаться с коллегами… Как научиться не соперничать, а сотрудничать? Как перестать завидовать Аньке потому, что она нашла свое призвание? Как вместо этого заняться своей жизнью и найти собственное призвание?
– Маринка, которая собирается зарабатывать деньги, говорит, что бизнес – это умение договариваться. А я думаю, все в жизни – это умение договариваться… – вслух сказала Ларка, почему-то обращаясь к пустой кошачьей миске.
И тут же с грустной усмешкой процитировала:
– Острый психоз – я говорю с котом. Острый галлюцинаторный психоз – я говорю с несуществующим котом?
Кота не было. Кот ушел. Ушел и не появлялся уже неделю.
Маринка пыталась успокоить Ларку:
– Что ты переживаешь? У него – март!
Но той легче не стало. Она поняла, что каким-то странным образом уже успела привязаться к коту, полюбить его. Она скучала.
Она подходила к окну и подолгу всматривалась в даль. Разглядывала сугробы, припаркованные машины, помойку слева. Иногда ей мерещился знакомый черно-белый силуэт, но каждый раз оказывалось, что это не кот. Она даже вставала иногда на подоконник, высовывала голову в форточку и изо всех сил кричала:
– Кис-кис!
Лариса понимала, что если кот и есть где-нибудь во дворе, то он вряд ли услышит ее призыв.
Жизнь без кота оказалась невыносимой. Но что делать – Ларка не знала.
Забелоцкий ей не писал. После вечеринки, после
Голова ее раскалывалась от вопросов, но ответов не было. А родители по-прежнему приставали: «Куда собираешься поступать? Какие экзамены будешь сдавать?» А то и вдруг начинали давить. Папа был уверен, что ей надо обязательно поступать на медфак, потому что, какой бы кризис в стране ни случился, у медиков всегда будет работа. А мама считала, что дочери нужно стать бухгалтером, потому что «быть при деньгах – это всегда хорошо».
Ларка вяло отбрыкивалась, ссылаясь на пройденные тесты профориентации. Ведь у нее не просто не лежала душа ни к медицине, ни к бухгалтерии, но и тесты упорно говорили, что и способностей у нее к этому нет. Тогда родители снова требовали определиться, но Ларкина голова уже не справлялась с обилием свалившихся на нее задач, зависала, как компьютер.
А душа при этом болела. И боль эту звали Аня.
Еще немного, и Ларка, как ей казалось, на самом деле сошла бы с ума. Еще немного, и пришли бы к ней все вместе – острый психоз с галлюцинациями, неврастения и паранойя… И тут… ее осенило.
– Я сделаю для Аньки что-нибудь хорошее. Что-нибудь такое, такое… Очень важное для нее. Приду к ней и скажу: Аня, это я для тебя! И она тут же сама простит меня, – сама себе вслух сказала Ларка и полезла на страницу «ВКонтакте».
Лара
Ян
Лара
Ян
Лара
Ян
Ларка растерялась. И Анька, и Маринка на призыв «надо срочно встретиться», если не были заняты, бежали сломя голову. Что делать, если кто-то не хотел бежать сломя голову, Ларка не знала.
Не знала в первые пару минут. А потом вспомнила советы психологов из Интернета: не командуйте – просите.
Лара
Ян
Лара
Ян
Лара
Ян
Ларка ворвалась в «Яблочное» и обнаружила сидящих за столиком Яна Недоконя и… Славку Лебедева.