Идеальный выбор

— Не твое дело. Но если уж на то пошло, я не стал бы ее трахать, этот акт взаимообразный и равноправный.

София облизнулась:

— М-м-м, взаимообразный и равноправный. Как страстно звучит.

— Страсть не исключается.

— Значит, ты ее пока не трахнул. Почему?

Джеймс встал с намерением уйти:

— Не желаю об этом говорить.

— Врешь! Ты обожаешь об этом говорить. Говорить о сексе — твое любимое занятие. Если не считать самого секса. Чувствую, ты хочешь мне все рассказать. Она кричит, когда кончает?

Джеймс помотал головой:

— Хватит, София. Эти игры не для меня. Особенно когда ты в таком настроении. В тебе говорит ревность.

София залилась яркой краской.

— Джеймс, поверь, я не ревную. По крайней мере, не в обычном смысле слова. Я не хочу тебя. Я люблю тебя. Мы любим друг друга, и мы это знаем. Мы также знаем, что у нас ничего не выйдет. И, как ты верно заметил, именно я предложила расстаться. Но я не хочу, чтобы ты растрачивал себя понапрасну, ты, такой живой, яркий и фантастически ненормальный…

— Спасибо.

— Заткнись и слушай. Я не хочу, чтобы такой интересный парень растрачивал себя на какую-то политкорректную очаровашку… женщину, социального работника — какая разница. Она тебя оседлает, прополощет мозги, и мы уже с тобой не будем веселиться, как прежде, ходить в гости, баловаться наркотой и развлекаться на полную катушку.

Джеймс помолчал секунду, а затем укоризненно глянул на Софию:

— Ты не хочешь, чтобы наше веселье кончалось, потому что не хочешь взрослеть.

— Еще на прошлой неделе ты тоже не хотел взрослеть.

— Верно, — согласился Джеймс. — Но все на свете меняется, не правда ли?

Всю следующую неделю София пыталась наладить отношения с Мартой. Старалась как могла. Тревога по поводу беременности не позволяла ей отдаться этому занятию целиком, но она искренне пыталась перебороть себя. Безрезультатно. Однажды, когда они сидели в пабе и Джеймс отправился за очередной порцией выпивки, девушкам ничего не осталось, как завести разговор о работе. Ясно, что каждая сочла занятие другой несколько странным. В баре «Скала» они побеседовали о кино; София откровенно не разделяла пристрастие Марты к французским разговорным фильмам, а Марта была потрясена смелым заявлением Софии о том, что больше всего ей нравятся хорошие боевики. София не находила ничего особенно шокирующего в несхожести их вкусов, но понимала, чего хочет Марта: продемонстрировать Джеймсу, насколько они с Софией разные. Впрочем, София молча признала, что на месте Марты она, возможно, выбрала бы такую же тактику, однако вельветовый сарафан не напялила бы ни за что. Позже, в тот же вечер, когда они говорили о политике за карри и обильной выпивкой, Марта дала понять обиняком, что София ничего не понимает. Совсем. И это, по словам окосевшей с двух стаканов вина Марты, было «ясно, как пень». Со своей стороны, София невероятно гордилась тем, что не заехала этой смазливой девчушке по морде, а еще больше тем, что прикусила язык, когда ее так и подмывало отбрить Марту: если она, София, ничего не понимает в политике, то Марта, несмотря на все свои теоретические познания, ничего не смыслит в жизни. Спасительный футбол не оживил разговор — Марта объявила, что предпочитает фигурное катание. В конце концов у них осталась только одна тема для разговоров — Джеймс. Но и здесь девушки не нашли общего языка. София считала Джеймса отличным товарищем и классным любовником. Марта находила его загадочным и интеллектуально стимулирующим. Знает ли Марта хоть что-нибудь про секс, удивилась про себя София, но поклялась не задавать вопрос вслух. Во всяком случае, до тех пор, пока ее не вынудят. Зачем пускать в ход все оружие сразу.

Возмущенно топая, София поднялась к себе и легла спать, не сомневаясь, что четырнадцатью футами ниже Марта, оставшись наедине с Джеймсом, сокрушается по поводу его бывшей подружки, препарируя острым язычком-скальпелем ее сомнительные хозяйственные навыки, сомнительную работу, сомнительную жизнь. Марта — сколь бы храброй она ни была на словах — ревновала и боялась Софии. А София напилась и реагировала явно неадекватно, и чем сильнее она старалась подавить страх, тем больше нервничала по поводу ненужного ребенка, но чутье ее не подвело. Марта беседовала с Джеймсом о ней, и почти ни слова из этой беседы София не хотела бы услышать. И симпатичный черноволосый парень не явился, чтобы отвлечь ее от тягостных мыслей. С час она раздраженно ворочалась с боку на бок и наконец заснула, измученная злостью, страхом и ожиданием.

Двенадцать