Идеальный выбор

Отношения новоиспеченных голубков — бескомпромиссные и предельно сексуальные — оставались под высоким напряжением три упоительных года. Пока однажды вечером в разгар очередной ссоры, вызванной очередной воображаемой обидой, София, уже занеся кулак, чтобы еще разок треснуть Джеймса, вдруг не увидела себя — в большом зеркале, висевшем в прихожей и купленном за полцены в комиссионке брата Джеймса, — и не расхохоталась.

— Чего смеешься, идиотка? — Джеймсу было не до веселья.

— Да так.

Джеймс еще сильнее насупился. София покачала головой, уронила руку со сжатым кулаком:

— Смешно. Мы. Мы с тобой смешны.

Джеймс молча и растерянно глядел на нее.

— Просто обхохочешься, — продолжала София, — какие мы придурки. И это здорово. И очень-очень глупо. — Она перевела дыхание. — Надо кончать с этим. Сегодня же. Сейчас же.

Через семь часов, три раза трахнувшись и пролив литры слез — слез Джеймса, — они пришли к согласию: расстаемся. Софии даже не пришлось объяснять, чего именно она испугалась. Джеймс стал слишком близким. Жить с ним чересчур хорошо, а значит, чересчур плохо. Наслаждение хорошими деньками не сможет компенсировать боль, которую принесут плохие дни, синева только того и ждет, чтобы наброситься, а София уже приучила себя обходиться без депрессий. На сей раз София не захотела убегать, она просто отставила Джеймса, но не далеко — ведь он был ее лучшим другом. В результате они остались с маленькой проблемой: общая постель, общий дом на двоих и два наотрез отказавшихся общаться тела. Разве что изредка, глубокой ночью, условно-рефлекторно, чисто случайно. Или напившись в дым. Или с отчаяния. Или похоть взыграет, или со скуки. Два месяца спустя, наутро после очередного непредвиденного секса, вопрос о переезде встал ребром. Но ни один не хотел уезжать далеко, обоим нравился район, и каждый настаивал, чтобы съехал другой. Затем сосед сверху объявил, что покупает дом в Эдинбурге и к концу месяца его уже здесь не будет.

Они поговорили с хозяином. Джеймс горячо доказывал, что, поскольку они с Софией зарекомендовали себя просто фантастическими жильцами, съем чуть более просторной квартиры этажом выше должен им обойтись в полцены. София зашла с другого бока: конечно, хозяин с легкостью сдаст жилье наверху, замечательная квартирка, это понятно. Но что, если ни София, ни Джеймс не поладят с новым жильцом? А ведь им вместе жить, и пользоваться общей входной дверью, и опекать пять полудохлых паучников в горшках и двадцать вполне здоровых пауков. Тогда им с Джеймсом придется съехать, и убытки хозяина составят много больше, чем ополовиненная плата за верхнюю квартиру. Вряд ли подобный аргумент произведет впечатление на банковского менеджера. Да и аргументом это выступление не назовешь. Поскольку энергия Софии и Джеймса в основном тратилась на то, чтобы хранить дружбу и поддерживать запрет на секс, им не хватило вдохновения уболтать хозяина. Их вялые, сумбурные усилия не достигли цели.

Джеймс, залпом опрокинув двойной эспрессо, попробовал поговорить иначе. Чуть менее деликатно. Он пригрозил нанести визит соответствующим властям. Во-первых, они с Софией пять раз самостоятельно чинили протечки, так и не дождавшись помощи от хозяина. Во-вторых, как бы это поделикатнее выразиться, хозяин привирал насчет муниципальных налогов — у него больше жильцов, больше помещений и больше доходов, чем он открыто признает. Умело развивая наступление (если уж начал шантажировать — чего стесняться), Джеймс пообещал заодно разгласить настоящую фамилию домовладельца, чтобы бывшая жена наконец смогла содрать с него алименты. Не очень красивая тактика, но последний пункт оказался чрезвычайно убедительным. Правда, Джеймс слишком поздно сообразил, что теперь ему придется умереть в этой квартире — рассчитывать на хвалебные рекомендации домовладельца при смене жилья отныне не стоит.

София и Джеймс сняли вторую квартиру за две трети цены. Не столь дешево, как хотелось, но, в отличие от хозяина, они остались в выигрыше. София перебралась наверх — на втором этаже она могла любоваться долгими закатами, голым деревянным полом и прекрасным видом на автобусный гараж, а Джеймс разложил свою коллекцию птичьих перьев в чулане, прежде служившем Софии репетиционным залом. Но в пылу скандала из-за очередной вонючей протечки Джеймс таки позвонил муниципальным ищейкам и выдал домовладельца, и бывшая жена рванула в суд. Два месяца спустя клокочущий от ярости, но связанный законом о найме жилья хозяин повысил им квартплату на двести пятьдесят фунтов в месяц.