Идеальный вальс

Он нагнулся и поцеловал каждую грудь, легко, благоговейно, нежно двигая своими губами вверх-вниз, посылая изысканные волны удовольствия по ее телу. Она смотрела на его темную голову, посеребренную лунным светом, производящую невыносимо прекрасные движения. А затем его красивые, твердые, нежные губы сомкнулись на одном влажном возбужденном соске, и она выгнулась, почувствовав, будто ее ударил сильный разряд молнии. Себастьян приподнял голову, и его взгляд опалил ее тем же жаром, а потом он вернулся к ее телу, уделив максимум внимания ее груди, пока она не задрожала и снова не выгнулась дугой, сгорая в пламени, бушевавшим внутри.

– Себастьян, – пробормотала она. – Себастьян...

Хоуп почувствовала прикосновение холодного воздуха к своей ноге, но он согрел ее теплой ладонью, пробежался пальцами по шелковым чулкам, лаская обнаженную кожу в месте, где была закреплена подвязка. У нее задрожали ноги и, когда он коснулся ее, она чуть не упала.

Его рука напряглась, поддерживая ее, и Хоуп оказалась наполовину лежащей на нем. Их глаза встретились, и она увидела в них неукротимый голод и желание, о котором даже не смела мечтать. Желание, направленное на нее. Голод по ней...

Его большие, огрубевшие руки двинулись выше, кружась и поглаживая, пока не легли на самое интимное место ее тела. Она на миг оцепенела. Сознание на секунду вернулось к ней, но затем она снова впала в беспамятство. Стоило его пальцам начать нежно ласкать ее, и буря удовольствия затопила ее.

У него были длинные и сильные пальцы, и, казалось, они точно знали, что делать. Хоуп задрожала и сильнее прижалась к его руке, ритмично двигаясь, отчаянно желая большего, еще, еще...

Его твердые губы вернулись, накрыв ее рот горячим, требовательным поцелуем. Наполовину покусывая, втягивая, побуждая, беря. Больше не было деликатного поцелуя ангела, это было чистейшее, необузданное торжество, ослепительное блаженство, взывавшее к большему. Он вел ее, подводил их обоих к краю, настойчиво, лихорадочно, обжигая. Словно их несла неконтролируемая волна. Нереальный полет? Да, и все же это было более земное чувство.

Она вцепилась в него, ощущая невероятное головокружение, безумно сладостную дрожь...

– Ммммм-рррр-яяя-ууууу! – пронзительный крик разрушил чары ночи. Таинственный, он был подобен воплю человека, потерявшего душу и горящего в аду. – Ммммм-рррр-яяя-ууууу!

А затем раздался жуткий треск.

Хоуп сжала Себастьяна, ошеломленная, все еще пребывая во власти бушующей в ней страсти.

– Что это?

Себастьян откинул голову назад, закрыл глаза, а затем на какое-то мгновение крепко прижал ее к себе, прежде чем медленно с неохотой выпустить. Когда он открыл глаза, то выглядел опустошенным. Он судорожно сглотнул.

– Я сожалею. Я не должен был... – Он попытался накинуть на ее плечи платье, завязывая ленты дрожащими пальцами. Гримаса боли исказила его лицо, и он продолжил напряженным голосом: – Я воспользовался тем, что ты расстроена. Я сожалею. Я не должен был этого делать...

Он выглядел просто разбитым.

Она уставилась на него, совершенно не представляя, что сказать, не до конца понимая, что только что произошло. Мгновение назад она находилась на краю чего-то... важного, а в следующий миг вернулась к реальности, стоя на холоде и дрожа, словно кто-то окатил ее ледяной водой. Он закончил завязывать ленты и аккуратно засунул концы в вырез ее платья, его пальцы – пальцы, которые совсем недавно довели ее до состояния невероятного экстаза, – теперь едва касались ее кожи.

– Ммммм-рррр-яяя-ууууу! – вновь раздался таинственный вопль, полный муки.

Девушка снова задрожала.

– Что это за звук?

Он тяжело вздохнул.

– Это кошки.

– Кошки? – Хоуп недоверчиво посмотрела на него. – А мне кажется, это потерялись дети, им страшно и больно.

Он выглядел немного смущенным.

– Ну... это не дети. Это кошки. На крыше.

Она нахмурилась, сомневаясь в его словах.

– Ты действительно уверен, что это не дети?

– Определенно.

– Никогда не слышала, чтобы кошки издавали подобные звуки. Если это кошки, в таком случае их кто-то мучает. Я очень люблю кошек.

Он посмотрел на нее исподлобья.

– Никто их не мучает.

– Но их крики... такое ощущение, что им больно.

Себастьян пробормотал что-то, но Хоуп не расслышала его. Однако произнесено это было с чувством.

– Что, прости?

– Им не больно. Они в полном порядке. А сейчас, думаю, нам пора вернуться к остальным. Они будут беспокоиться, не случилось ли с нами что-нибудь.

Он стал подталкивать ее к двери.

– Ммммм-рррр-яяя-ууууу!

Она остановилась, испытывая невероятное волнение.

– Откуда ты знаешь, что с этими кошками все в порядке? Звук такой, словно им ужасно больно.

Себастьян на секунду закрыл глаза, потом вздохнул и с мрачным усталым видом вымученно выдавил из себя:

– Этот звук похож на тот, который издают кошки, когда совокупляются.

Совокупляются? Она в изумлении прикрыла ладонью рот. Затем, представив это, поняла, почему он был так сильно смущен. Если бы их не прервал крик совокупляющихся кошек...