Идеальный мир

Знаете, что первым приходит в голову? Может быть, над нами есть какие–то высшие силы, а над ними есть еще один Бог? И он–то все знает… Или, в свою очередь, верит в того, кто над ним. И этот кто–то существует или не существует. Идея не моя, идея Бернара Вербера, которого все русские издатели переводят как Бернарда, в чем они неправы. В этом мире вообще очень мало новых идей. Да что это я заладила — «в этом мире»? В кое–каких их придуманных мной миров вообще никаких идей нет. Все живут и не задумываются. Я им завидую. Это глупо — завидовать выдуманным тобой же существам. Но поделать нечего. Остается только писать дальше.

Андрей

Ему приснилась Саша. Это было плохо. С тех пор, как она ушла, прошла неделя, а он все еще не мог смириться. В этом мире невозможно было быть несчастным, но Андрей еще в том мире любил нарушать все, что можно. Правда, период «ломания системы» быстро прошел, но теперь система все равно не принимала его. Поэтому последние дни он только и делал, что работал над собой.

Разумных существ, требующих поддержки, не попадалось, ведь быть «не в ладах с системой» отнюдь не обязательно для попадания в этот мир. По крайней мере, с этой системой сложно было не поладить.

Порой для Андрея было загадкой, как Учитель ухитрялся так часто находить себе пациентов. Может быть — он старательно гнал от себя эту мысль — Утешитель просто хотел утешать людей, и мир давал ему такую возможность. Андрей же не мог отделаться от желания, чтобы все было «по–настоящему», поэтому ему и некому было помогать.

Может быть, он такой же, как Саша. Он тоже не выносит фальши. Недаром его всегда раздражало, что никто из его родителей никогда не разговаривал с ним, как человек с человеком, предпочитая «опускаться» до его «уровня». Только вот уровень Андрея с годами поднимался, а родители не спешили менять тактику. Их нельзя было винить, ведь для них Андрей всегда оставался ребенком, но сдержанность никогда не была его сильной стороной. Из–за этого в основном Андрей и ушел из своего мира. Отсутствие друзей можно было пережить, тем более что он во многом выбрал это сам, а монотонность жизни была довольно надуманной — у него был блог, переписки и куча хороших, но пока не найденных книг.

Андрей задумался о том, чтобы вернуться в свой мир, но потом заставил себя отмести эту мысль. Снова раздражать своих родителей? Покинуть Мечтательницу и Утешителя? Никого лучше Саши в реальном мире он не найдет, а найти ее в своей стомиллионной стране было практически невозможно. Он не знал ни ее фамилии, ни возраста, ни родного города, чтобы найти ее Вконтакте, а в реальной жизни столкнуться было бы еще сложнее.

Значит, лучше остаться в этом мире. Может быть, он научится быть счастливым. Главное — не разочаровываться в тех немногих, кто у него есть. Пусть Утешитель и помогает людям только потому, что хочет этого — само намерение похвально, а частота и качество его осуществления — тем более. А кроме Учителя есть еще Мечтательница…

Свои отношения с ней Андрей охарактеризовал бы как «все сложно». Он видел, что нужен ей, причем нужен по–настоящему (как уже сказано, фальшь он распознавал на лету), но не мог сказать, что она нужна ему. Нет, с ней было весело… но не всегда легко и естественно. Он боялся сказать что–нибудь резкое или циничное, старался быть внимательным и заботливым, но его это раздражало. Она это, похоже, видела, и, понятное дело, счастливее ее это не делало. Их проблема была в том, что они оба не любили иллюзий, но именно их–то они оба и строили. Она — для себя, он — для нее.

Пожалуй, единственным, в ком Андрей не разочаровывался, был Наблюдатель, он же хранитель. С первых дней принятия им новой роли было понятно, что он просто создан для нее. Теперь его мало кто видел — он летал по небу, чтобы никому не мешать, и оттуда наблюдал за всем и всем повелевал. По идее, под его руководством все должны были быть счастливы. «Серая масса» несчастной и не была, разве что бывала неудовлетворенной, но желать все нового и нового — это нормально. А вот с несчастьем Андрея и Мечтательницы даже Наблюдатель совладать не мог.

Мечтательница

Пожалуй, с тех пор, как она передала бразды правления Наблюдателю, ей стало еще хуже. Теперь ей постоянно было нечем себя занять. Теперь ей еще сильнее требовалось общество Андрея. Теперь она окончательно утратила гармонию.

Она видела, что у них с Андреем все далеко не гладко. По–хорошему, им давно следовало бы расстаться — но Мечтательница, понимая это, ничего не могла с собой поделать. В нашем мире это назвали бы «притяжением», «вирусной любовью» или еще каким–нибудь более умным словом, которого я сейчас не вспомню. У нас вообще модно придумывать умные слова для описания либо простых и естественных вещей, либо того, чего никто и никогда не поймет.

— Как же так, Учитель? — часто спрашивала она. — Я же отдыхаю, а мне стало еще хуже.

— Похоже, фиговый из меня психолог, — отвечал он.

— Как так возможно? Вы ведь стольким помогаете? — удивлялась она.