Идеальный хаос

Я сидела рядом с лифтом целую вечность. Каждый раз, когда я слышала, как двери лифта открывались на других этажах, я поднимала голову, и пульс ускорялся. С надеждой, что он вернется и, страстно желая, чтобы он не сделал ничего безрассудного. Но Дек никогда не был безрассудным до этого вечера. Он смотрел на меня так, будто я пырнула его тупым ножом в живот и медленно повернула рукоятку. Его шок. Его неверие. Одной фразой я разнесла в прах все, что он обо мне знал. Я рассказала ему, как другой мужчина резал меня и о том, что я сама просила об этом. Боже, его взгляд — удивление и ярость горели в его глазах, словно смотришь на извержение вулкана. Я заслужила его ненависть. Его отвращение. Твою мать, я сама себе отвратительна.

Было уже за полночь, когда двери лифта открылись, и появился Дек. Я почти задремала, и шея затекла от неудобного положения головы, откинутой назад на стену. При его появлении я подскочила на ноги.

— Дек.

Он выглядел абсолютно собранным: одежда опрятная и чистая, лицо напряжено, но это как раз обычное дело. У него был пластырь на руке, но в остальном... крови нет. Руки ноги на месте, и он в порядке.

При виде его знакомые бабочки запорхали в моем животе. Не важно, что происходит между нами, когда бы я не посмотрела на него... те же самые ощущения. Единственный настоящий мужчина стоит этого и все же... Его глаза протыкают каждую бабочку, и они падают замертво в глубину живота. Взгляд скользнул по мне, будто я вещь, которая ему не нравится в его коридоре.

Он прошел мимо меня, открыл дверь, но не захлопнул ее полностью. Это хороший знак, по крайней мере, он не запер ее, пока я снаружи. Я последовала за ним, дверь щелкнула, закрывшись за мной, и я облокотилась на нее.

Несколько минут он меня игнорировал: достал бутылку воды из холодильника, залпом осушил и поставил ее пустую на столешницу. Не похоже на Дека, он всегда следует правилам. Его квартира безупречна, он все кладет на свое место.

Он прошел к окну, остановился, уставившись в темнеющее небо спокойно и безмолвно. Я ждала, в голове крутилась мысль, что он может выкинуть меня в любую секунду и больше никогда не захочет видеть. Даже мысль об этом сжимала мои внутренности.

Как я могу все исправить? Хотя, что бы он не решил, я это заслужила. Я заслуживаю его ненависть. Мне только нужно убедиться, что он в безопасности.

— Сними свою рубашку, Джорджи, — требовательно и резко произнес он.

— Что?

Что за черт?

Миллион мыслей пронеслись в моем мозгу, пока я пыталась понять, к чему он клонит.

Он хотел увидеть порезы? Увидеть, что сделал Кай?

Он медленно повернулся и посмотрел на меня.

— Сними. Свою. Рубашку.

Мои зрачки расширились от удивления так, будто туда вставили спички. Яркие волны сильного желания прошли сквозь меня, будто солдаты с факелами подожгли врага. Он двинулся на меня. Мысль убежать проскочила в голове, но прямо сейчас для Дека я сделаю все, что он хочет. Я одновременно и возбуждена, и в ужасе. Моя рука сжала дверную ручку.

Он остановился в дюйме от меня, и я почувствовала, как его рубашка соприкоснулась с моей. Он вздохнул, прижал меня, его руки опирались на дверь чуть выше моей головы, я почувствовала себя в ловушке.

— Ты когда-нибудь делаешь то, что тебе говорят?

Дрожь пробежала по телу, потому что я думала о том, как он целует меня, в то время как должна была думать о том, что он делает.

— Я хочу тебя трахнуть, Джорджи.

Мое дыхание сбилось, и настойчивая жажда охватила меня так сильно, что я беспокойно пошевелилась. Нервный стук моего сердца отдавался так четко, что казалось, еще чуть-чуть и оно выпрыгнет из груди.

— Я... я не понимаю.

Почему он делает это? Десять лет я хотела переспать с ним. Десять лет и, внезапно, после того как я рассказала все это дерьмо... ужасное дерьмо... Бл*дь, я даже не закончила рассказ... Он хочет нарушить слово, данное моему брату, и переспать со мной?

Он улыбнулся неприятной улыбкой. Жесткой и всезнающей, губы сжаты, а уголки слегка подняты вверх. Так не похоже на Дека.

— Ты не понимаешь, как трахаться? Или ты не понимаешь, что я сказал?

— Я не понимаю, почему ты хочешь этого.

— О, ты поймешь. Так ясно, что голова закружится.

Твою мать, его голос, низкий и хриплый, напоминал мне приглушенный рокот мощного, черного мустанга.