Идеальный хаос

Видеть ее в спальне какого-то парня без блузки и с содранным бюстгальтером — да, я все еще не оправился. Джорджи никогда не выкидывала такие номера, по крайней мере, о которых я знал. Но звонок Мэтта вчера вечером о том, что она появилась в «Лавине», когда я специально попросил ее не делать этого... это заставило меня сесть в самолет и вернуться. Дерьмо стало хуже, когда Мэтт перезвонил еще до того, как мы приземлились, сообщая, что она ушла с каким-то парнем по имени Лайонел Хэррингтон, который часто посещал бар и был замечен с некоторыми убогими парнями. Я смог откопать информацию о нем и обнаружил умного, как черт, программиста, который возможно не был проблемой, но его бизнес-знакомые, определенно, являлись ею.

Да, я осторожен. Я выжил, потому что чертовски осторожен, и Джорджи — моя ответственность. Я обещал Коннору, если что-нибудь когда-либо случится с ним, я присмотрю за его сестрой. И сейчас ситуация деликатная, черт возьми. Твою мать, я должен держать ее алкоголизм в секрете.

Я провел рукой по макушке головы. Если Мэтт не позвонил бы мне, она была бы оттрахана каким-то трусом, который почти описался в ту же секунду, как я вошел в дверь. Больше вломился через дверь. Джорджи не нужен парень, из которого она могла бы вить веревки. Потому что она сделает это. Парень выдержит один день под ее дерзостью, и затем будет ползать вокруг на коленях, делая все, что она потребует от него. Он возненавидит это, более того, она, черт возьми, возненавидит это.

— Пилот звонил. Готов, когда ты будешь готов, — сообщил Джош и затем последовал за Тайлером за дверь.

Я повернулся к Вику, который прислонился к раздвижной стеклянной двери, выходящей на террасу, его руки скрещены. Да, он разозлен, что ему поручено нянчиться вместо того, чтобы пойти с нами. Но Вик — единственный человек, на которого я надеялся в том, что он не попадется на любой бред Джорджи.

— Не выпускай ее. Я не хочу, чтобы она исчезла. Она пьет намного сильнее, чем обычно и...

Я остановился. Не мог разобраться, что с ней происходит. Она пила, сильно гуляла, оставаясь допоздна и все же — что-то не сходилось. Достаточно долгое время. Я чувствовал, будто настоящая Джорджи спряталась за всей этой чушью с выпивкой. Я хотел, черт возьми, Джорджи, которую знал, чертовски умную, решительную, сильную и даже уязвимую и мягкую.

Вик встряхнул головой и тяжело выдохнул.

— Говорил тебе, что должно случиться здесь.

Да, Вик думал, я должен запереть ее.

— Не могу сделать это. Не собираюсь.

— Поэтому ты предпочитаешь смотреть, как она сама себя медленно убивает? Или еще лучше, ее убьют или изнасилуют, или найдут на улице мертвой, потому что она споткнулась и упала, настолько пьяная, что не могла даже поднять голову из лужи?

— Пошел ты, Вик.

Это была больная тема между нами. Вик думал, я должен силой положить Джорджи на реабилитацию. Конечно, это не будет законно, потому что ей больше восемнадцати, но не в этом дело. Дело в том, что я не собирался делать этого. Совершенно точно. Без вариантов. Я защищу ее, помогу ей любым способом, который найду, но я не заточу ее с людьми, которых я не знаю, пока нахожусь через океан, не будучи уверен, что вернусь назад.

Джорджи вышла из комнаты в узкой черной юбке, в которой она была прошлой ночью и моей рубашке — без чертового бюстгальтера. Я мог видеть ее поднятые соски через ткань, и молча выругался.

— Собираюсь одолжить рубашку, — сказала она.

Она потянула ее вверх к носу и вдохнула. Иисусе, если это не возбудило меня и не сделало член твердым.

— Возможно, даже доставлю себе удовольствие, пока ношу ее.

Я сделал глубокий вдох и сдержал ухмылку, угрожающую появиться. Девчонка жила тем, чтобы меня возбуждать. Все, о чем я мог думать — это как она бы выглядела обнаженной на моих коленях, пока я шлепал бы ее так, что она умоляла бы меня остановиться.

Я должен убраться к чертовой матери отсюда.

— Будь хорошей, Джорджи.

Я направился к двери.

— Определение хорошей — быть желанной, — окликнула она.

Моя рука напряглась вокруг дверной ручки.

— Это также означает — вести себя правильно. Не разочаровывай меня.

Я услышал ее резкий вдох и понял, я добрался до нее, каким-то образом в этом оцепенелом оазисе, в котором она тонет.

Мог ли я спасти ее?

Я больше не знал.

ГЛАВА 4

Джорджи

Вик был занозой в заднице, я начинаю думать, что ему нравится выводить меня из себя. Обычно я могла посплетничать с людьми Дека — в действительности, с любыми людьми — но Вик, как кувалда с тяжелой внешней оболочкой, которая отказывается раскалываться под давлением. Я понимаю, почему Дек оставил его со мной на этой неделе.

Звонили мои родители, желающие сходить вместе на кладбище, но я, правда, не могла справиться с мамой, ухаживающей за мной, как за больной, и отцом, жалеющим меня. Это единственный день в году, когда я впускала демонов и становилась тем, кого я ненавидела, от кого пряталась.

Мне нужно быть в игре, потому что я должна сделать то, о чем Дек не должен когда-либо узнать, и питбуль Вик нереально усложняет это.