Идеальный кандидат

«С ума сойти, – думал Маркус. – Какая она, оказывается, шикарная женщина и как грациозно движется. Ни дать ни взять дикая кошка. Интересно, а в постели… Ладно, хватит об этом. Наверняка в постели типичная холодная англичанка».

– Ты достигла головокружительного успеха, – похвалил он.

– Спасибо.

– И ты его заслуживаешь.

– Не ожидала услышать это от тебя.

– Не ожидал, что скажу это.

– Но и тебе приходилось несладко, – заметила она со вздохом.

– Да. – Он вспомнил, как тяжело переживал смерть родителей, и вздрогнул.

– Так что ты тоже достиг успеха, и тоже его заслуживаешь.

Теперь она делает комплименты. После стольких лет вражды слышать их непривычно и очень приятно.

– Спасибо.

– Почему я тебе все это говорю?

– Это все из-за бренди.

– Скорее всего. Я не хочу давить на жалость или там…

– Я понимаю.

Они прошли по тропинке от фонтана мимо виноградных лоз, бобовых, выбрасывавших вверх стройные побеги, и грядок с душистой клубникой. В тени старого тополя стояла небольшая скамейка, где они и расположились.

– Мне так стыдно, Маркус, – неожиданно призналась Селия.

Он нахмурился. Честно говоря, ее сарказм нравился ему больше, чем извинения.

– Мы уже это обсудили.

– Нет-нет. – Она покачала головой. – За мои слова насчет пьянства и разврата. Я даже предположить не могла, что ты займешься благотворительностью. И потом, ведь тебя не пьяная оргия задержала.

– К сожалению, нет.

– А что случилось?

– Я был в Швейцарии, улаживал последние вопросы по продаже компании. Должен был улететь утром, но из-за облака пепла в воздухе рейс отменили, как и многие другие. Билет на поезд купить не удалось, так что поймал такси до Кале, оттуда поездом добрался до Ла-Манша, а там из Дувра прямиком сюда.

– Когда же ты спал?

– Я не спал.

– Ужас какой! Ты ведь, наверное, устал до смерти.

Ничего подобного, сейчас он возбужден, как никогда. Она с ума его сводила, и Маркус ничего не мог с этим поделать, как ни старался.

– Как-никак, свадьба моего лучшего друга.

– Да, я ошибалась в тебе. Прости.

– Я все понимаю. Ты ни в чем не виновата. Когда ненавидишь, склонен видеть в человеке несуществующие пороки.

– Я не испытываю к тебе ненависти.

– Разве? – Маркус поднял бровь.

– Честное слово.

– Никогда бы не подумал. Ты всегда язвишь. Всегда осуждаешь меня. Почему? Чем я заслужил такое отношение?

– Я только что рассказала тебе об отношениях моих родителей и о том, к чему это привело, – сказала она мягко, и эта мягкость его удивила. – Теперь ты понимаешь, как мне неприятно видеть потребительское отношение к женщинам?

Да, он так и думал, все дело в его бесчисленных романах. Ну и что? Это не повод относиться к нему плохо. Быть плейбоем не самый худший из человеческих пороков.

Зря он, что ли, рассказал ей о себе? Могла бы сделать однозначный вывод: он изменился. Что бы там ни было раньше, сейчас его жизнь не череда бесконечных вечеринок. Возможно, в юности он вел не самый целомудренный образ жизни, но теперь его интересуют другие вещи. Почему же она смотрит на мир так однобоко?

– Да, у меня было много женщин. Что в этом такого? Они все достигли возраста согласия. Все были свободны. И вообще, какое ты имеешь право осуждать мой образ жизни? Я свободный человек, живущий в свободной стране. Нельзя подгонять всех под одну гребенку, как твой отец. Каждый имеет право жить так, как считает нужным, если это не портит жизнь другим. А я не портил никому. Не разрушал семьи, не разбивал сердца юных девушек.

Селия вздохнула. Машинально поправила прическу. Снова вздохнула и, наконец, спросила:

– Ты уверен в последнем?

– Что ты имеешь в виду? – удивился Маркус.

– А ты не помнишь?

Маркус постарался воскресить в памяти все свои романы. Это оказалось нелегко, но он бы поклялся, что ни одна из его женщин не стала бы страдать от несчастной любви. Все они были слишком самодостаточны.

– Нет, я ничего такого не помню.

– Совсем не помнишь?

– Совсем не помню.

– Вспомни, Маркус. – Она скрестила руки на груди, и внимание Маркуса тотчас же переключилось на ее декольте. – Как насчет того случая, когда ты на спор пытался затащить меня в постель?

Он изумленно уставился на нее. Неужели дело в этом? Все ее попытки уязвить Маркуса ни больше ни меньше как реакция на давно забытый эпизод? Пятнадцать лет спустя она все еще не может забыть глупейший случай времен юности?

– Так ты из-за этого бесишься? – Он с трудом верил ей.

Она кивнула.

– Как ты думаешь, в шестнадцать лет легко узнать такое?

Да уж. Сам того не ведая, нанес девочке психологическую травму. Кто бы мог подумать? Еще меньше он верил в то, что старые раны до сих пор не могут зажить. Он давно уже и думать забыл о случившемся.

– Ты бы хоть рассказала мне, в чем дело.

– Когда, интересно?

– Когда угодно. За пятнадцать лет нашла бы время.

– И что толку?

– Узнала бы, что не было никакого спора. Ты действительно была мне симпатична.

– Как это не было никакого спора?

– Не было, и все.

– Тогда зачем ты мне соврал?

Маркус попытался вспомнить себя в юные годы. Не так-то просто, особенно если учитывать, сколько всего изменилось в его жизни. А Селия до сих пор живет старыми обидами. Какая она все-таки ранимая!