Идеальный грешник

И да, пора ей взрослеть и нести ответственность за свои поступки. Понятно ведь, что после трех месяцев свиданий, встреч, ресторанов, взрослый мужчина рассчитывает на нечто больше, чем нежные поцелуи.

А потому Жасмин, набрав полные легкие воздуха, рванул тяжелую дверь на себя и одновременно произнесла:

— Хочешь...

Жас планировала пригласить Мира на чашку кофе, рассчитывая, что он так быстро не отойдет от двери. И да, девушка четко понимала, к чему это приглашение приведет.

Нервы настолько подвели, что слова застряли в горле.

Потому что в дверном проеме стоял совсем не Мирослав. Там стоял огнедышащий дракон с чертями во взоре. И да, он действительно почти плевался огнем.

— Да, млять, хочу! — раскатисто прорычал он, стремительно шагнул вперед, тесня Жасмин обратно в квартиру, захлопнул дверь, провернул ключ, не отрывая полыхавшего эмоциями взора от побледневшего лица девушки, — Хочу! Поняла?! Все хочу. Тебя хочу. И ты моя девочка, а не его. Моя!!

В каждом слове Марселя звучала такая злоба, что хотелось втянуть голову в плечи. Но не вышло, жадные ладони уже нырнули в ее волосы, наматывая пряди на пальцы.

А требовательный рот запечатал готовые сорваться с губ звуки.

— Так он целовал тебя? Так? — сипло шептал он, отбирая дыхание. Жасмин всхлипнула. Боже, как же она устала!

Устала от того, что своим поведением, своими словами, действиями Марс рушит всю ее броню, сметает любые преграды. Он живет по каким-то своим, известным только ему одному правилам. Он врывается в ее жизнь, как чертов тайфун.

И у Жасмин почти не осталось сил ему противостоять. Потому что очень сложно, с каждой встречей, делать вид, что ей все равно. Что ее не трогают его поцелуи, жадные касания, его реакция на нее.

Да, он похотливая скотина. Чертов сквернослов. Любитель крепких словечек.

Но как же нежно и бережно держал сейчас ее лицо в своих огромных ладонях.

Жасмин вцепилась в его широкие плечи. Почти повисла на нем, с трудом доставая носочками до пола. И прикрыла глаза, утопая в дерзком, порочном, требовательном поцелуе. Потянулась к нему, отдавая всю себя.

Парень требовал от нее ответов на свои вопросы. Рычал, ругался, матерился. А Жасмин только со стоном теснее прижалась к нему, стирая расстояние между ними.

— Я сдохну сейчас. Прямо здесь сдохну, — сипло шептал Тарновский, лихорадочно скользя ртом по ее запрокинутой шее, беззастенчиво пуская в ход язык, прикусывая чувствительную кожу.

А по телу Жасмин не просто мурашки. Там разряд чистого электричества.

В животе творилось безумие. Впрочем, как и в целом мире Жасмин.

Марс жадно дышал носом, зарывшись лицом в ее шею, прижимался к ее животу бедрами, терся своим огромным, возбужденным телом, словно между ними уже не осталось одежды.

И, разобрав протяжный хриплый стон, Жасмин поняла, что не способна оттолкнуть Марса. Она проиграла ему.

Он четко слышал голос брата.

Долбаное «моя девочка» звучало как приговор. Вот только хрен он с ним был согласен. Не в этой жизни. Не с Жасмин.

Марсель Тарновский понимал и прекрасно отдавал себе отчет в том, что ведет себя, как капризный пацан. Торчит лестничным пролетом выше, не сводит глаз с хорошенького личика девчонки и борется с яростным желанием спуститься и заявить свои права на Жасмин.

Почему, мать их так? Почему его так рвет, стоит оказаться рядом с Жасмин?

Что в ней такого? Она ведь обычная, каких миллион. Да Марс мог свистнуть, и любая, абсолютно любая баба с радостью раздвинет свои ноги по его желанию!

Но он, как заведенный, нарезал круги вокруг именно этой девчонки. Ведьма она, не иначе.

Марсель дал себе слово. Вот сейчас, в эту самую минуту, если не увидит на лице Жасмин ни единого признака, хоть крохотного, что Мирослав ей как-то неприятен, то не сдастся. Марсу хватило бы даже намека на то, что девчонка избегает поцелуев его брата.

И, черт дери, он увидел. Заметил, как она едва повела головой, в попытке отвернуться. Но потом, словно заставила себя.

И Марса даже такой почти невинный поцелуй заставил скрипеть зубами.

Он, блядь, ревновал девчонку к родному брату. К своему близнецу. Его пугали сила и ярость, с которыми он желал проломить Миру челюсть. Но больше всего боялся, что не сдержится. Пойдет на поводу у своих необузданных эмоций.

И хорошо, что Мир сейчас ушел. Иначе... Марсель боялся даже думать о том, что случилось бы дальше, если бы брат пересек порог квартиры Жас.

И выдохнул, когда Мирослав легко спустился по ступеням.

— Идиот, — прохрипел Марсель, толком не понимая, кого именно так назвал.

Себя? Из-за того, что так яростно ревнует Жасмин.

Брата? Из-за того, что так легко ушел сейчас от девочки.

Марс никогда не ушел бы. Он бы брал то, что принадлежит ему. И теперь четко понимал, что Жасмин — его девушка, его малышка, его.

Марсель честно планировал свалить. На работе накосячила команда имбецилов. Чапа зашивается и клюет мозг Марселю. Клиенты решили больше нормы пополоскать нервы. Словом, совсем не до разборок с девочкой. Он планировал просто убедиться, что Жасмин послушается. А потом тихо исчезнуть.