Идеальный донор. Караван

- Байсо, ты что, боишься?

- Да, боюсь! – его лицо жутковато подсвечивалось колеблющимся пламенем и словно плавало в воздухе. – Оглянись. Мы как будто одни во всем мире, хотя мир сейчас тоже пропал. Знаешь, после того, как умерли отец и сестренка, больше всего я боюсь оставаться один. Если никого рядом нет, кажется, что и меня тоже нет. Все думаю, может, я тоже умер, но не помню об этом? Может, мы все уже давно находимся на Дне Пропасти, но не знаем об этом, и лишь делаем вид, что живем. Едим, смеемся, разговариваем, а сами просто ждем, когда же придет последняя душа. Поэтому я не могу долго быть в одиночестве. И мне страшно. Вернемся?

Я раньше не задумывался о том, что Байсо, будучи совсем маленьким, даже младше меня, пережил смерть своих родных: похоронил отца, не уберег сестренку. Он всегда такой веселый, общительный, искрится жизнелюбием и разными идеями, но прячет за веселостью свои страхи. Сам я не умею общаться с людьми, поэтому спокойно отношусь к одиночеству, скорее даже, люблю быть один, но Байсо отличается от меня.

- Хорошо. Пойдем! – я оглянулся, но в темноте ничего не было видно. Байсо тоже посмотрел по сторонам, шагнул сначала в одну сторону, потом в другую, поводил фонариком и выдохнул:

- А куда же нам идти? Я не помню дороги! Шен, это же, пропади он в Пропасти, лес, а я совсем не умею ходить по лесу, я даже днем там теряюсь! – паника в его голосе росла с каждым словом

.

- Стоп! – решительно сказал я. – Спокойно. Я буду показывать, в какую сторону идти, а ты, как и раньше, будешь следить, чтобы я не врезался во что-нибудь.

Сначала я нарисовал самый большой защитный массив из тех, что я знал, потом стиснул зубы и уже в сотый раз за этот бесконечный день влил Ки в амулет. Благодаря паутине из печатей я быстро нашел поляну, где были принесены в жертву люди из деревни:

- Байсо, поляна вон там, значит, нам нужно идти в обратную сторону, - я выбрал один из светящихся массивов, идущий в нужном направлении, и пошел вдоль него. Байсо же держал меня за руку и следил за окрестностями.

Было тихо. Изредка похрустывали ветки под ногами, шуршала трава, не было слышно ни стрекота цикад, ни птичьих криков, ни звериных голосов, но лес не казался мертвым, лишь опустевшим. Возможно, животные избегали этого места из-за сильного магического напряжения или их запутывало постоянное движение Ки внутри каскадов. А может, это временное явление, связанное с ритуалом, и завтра тут снова все будет кишеть разной опасной живностью, пока же это было нам на руку.

Через какое-то время Байсо радостно воскликнул:

- Огоньки! Кажется, мы почти пришли.

Я убрал магическое зрение, подождал немного, чтобы глаза привыкли к темноте, и действительно увидел неподалеку движущиеся точки света. Мы пошли в ту сторону, но еще на полпути нас перехватили:

- Стоять! – незнакомый парень схватил Байсо за шиворот и резко дернул на себя. – Кто такие? Чего бродите ночью?

- Дяденька, ой, как хорошо, что мы вас нашли! – залепетал братишка. – А то мы совсем тут потерялись. Столько времени бродим вокруг, как только еще нас не съели!

К нам стали стягиваться люди с фонарями в руках, среди них я узнал сыновей старосты и отца Юэ.

- Что тут такое? – спросил старший сын Сяо.

- Вот, поймал двоих, - и парень толкнул Байсо вперед, от чего мальчишка оступился и упал на землю. Он выглядел столь жалким и перепуганным, что даже я ему поверил.

- Они из каравана, - кивнул сын старосты. – Отведите их в дом отца, там и поговорим.

- Да что случилось? Нам нужно в лагерь, нас, наверное, уже потеряли, - плаксиво ныл Байсо.

- Не вас одних, - буркнул кто-то из мужиков. И меня вдруг осенило. Вряд ли у местных была привычка в ночь ритуала гулять по ночам, скорее всего, что-то случилось. Среди избранных в том доме я не увидел подруги Ао Минь, кажется, ее звали Юэ Сюэ. В отличие от прочих, она не желала умирать ради своей семьи и, возможно, сбежала из деревни. И тут два мальчишки, с одним из которых она разговаривала перед всей деревней, почему-то бродят по опасному лесу в ночь ее пропажи. Я покрылся холодным потом.

Нас втолкнули в дом старосты и поставили в центр большой комнаты. Местные дома отличались от того, где жили мы с мамой: вдоль трех стен проходил широкий глиняный выступ, покрытый плетеными циновками. Недалеко от входа выступ заканчивался отверстием, в котором мерцали почти сгоревшие угли, кажется, именно эту штуку Байсо назвал каном, глиняной печью. На этом выступе будет тепло спать даже без одеяла.

В комнату быстро набились люди, кто-то уселся на циновку рядом со старостой, кто-то пристроился прямо на полу. Староста пошептался со своим сыном, погладил длинные усы, а затем обратился к нам:

- Тебя я помню, ты ученик торговца, - посмотрел он на Байсо. – А ты, видимо, охранник, хотя и не похож на бойца. Что вы делали ночью в лесу?