Идеальный брак

– Спасибо, – сказала она, и на мгновение ее глаза подозрительно заблестели. – Мне уже много лет никто ничего не покупал. – Она секунду поколебалась, потом сделала шаг вперед, обвила руками его шею и крепко поцеловала в губы. – Ну вот, я помяла твой шейный платок и теперь навлеку на себя вечный гнев твоего камердинера. Я никак не могла придумать, чем закрыть это глубокое декольте… – Эбби вспыхнула. – Когда я задумалась над этим, то поняла, что у меня ничего нет, кроме старого маминого жемчужного ожерелья. Оно ненастоящее, хотя выглядит вполне натурально. Но оно слишком тяжелое и слишком длинное для этого платья. У меня больше ничего нет, я имею в виду украшения. Но теперь у меня есть это колье. Оно великолепно, Майлз. Ты, наверное, потратил на него целое состояние.

– И даже немного больше, – отозвался он. – Так мы идем?

– Если только мой желудок успокоится, – сказала Эбби, – и я снова обрету способность двигаться. Мне никогда в жизни не было так страшно.

– Тебе страшно? – улыбнулся граф. – Да разве такое возможно?

– Вполне, – ответила Абигайль. – Но я солгала. Мне было еще страшнее в тот день, когда я впервые пришла в твой дом, хотя, конечно, я ожидала увидеть старого графа. Если бы я знала, что вместо старого графа окажешься ты, то умерла бы от ужаса. Сначала я даже подумала, что ты его секретарь. Еще мне было очень страшно в день нашей свадьбы и когда мне пришлось одной войти в гостиную и познакомиться с твоими сестрами и матерью.

Майлз рассмеялся и подал ей руку.

– Давай посмотрим, как ты справишься еще с одним испытанием, – предложил он. – Очень скоро ты столкнешься со всеми ужасами жизни, Эбби, и поймешь, что тебе не остается ничего, кроме как просто наслаждаться всем этим.

– Мне в жизни предстоит еще одно страшное испытание, – ответила она. – Я однажды видела женщину, которая страдала от родовых болей.

Абигайль резко осеклась, и граф взглянул на нее. Она густо покраснела, даже ее шея и грудь покрылись краской стыда. Он усмехнулся, но она не заметила выражения его лица.

Если уж она боится, подумал граф, то он, по крайней мере, нервничает. Он совершил глупость, приняв приглашение от леди Тревор, начисто забыв о том, что она приходится Френсис тетей. И, разумеется, Френсис приехала в город как раз вовремя, чтобы успеть на этот бал, который по стечению обстоятельств должен был стать ее дебютом в обществе.

Все сложилось очень удачно и как нельзя неловко. Одновременно Френсис и Абигайль выходили в свет в одно и то же время и на одном и том же балу. Сегодня утром он видел лорда Галлоуэя. Леди Галлоуэй и Френсис не было с ним, но почтенный джентльмен знал о его свадьбе и очень вежливо поздравил графа, ни словом не упомянув о его якобы имеющихся обязательствах перед Френсис. Может быть, это мама все напридумывала, с надеждой подумал он.

Но, хотя он и был преисполнен желания вывести Абигайль в свет, он с неохотой ехал на сегодняшний бал.

Граф взглянул на жену, когда они спустились по лестнице и Уотсон распахнул перед ними двери. Да, решил Майлз, улыбкой поблагодарив дворецкого, она была совсем не похожа на ту робкую, благоразумную, довольно скучную девицу, которая появилась в его доме четыре дня назад. Он женился на ней из-за всех тех качеств, которых у нее не оказалось.

Граф думал, что будет по меньшей мере раскаиваться в своем поступке. Может быть, со временем так и произойдет. Ему не нужна была женщина-ребенок или женщина-мать, которая всеми силами будет пытаться завоевать главное место в его жизни. В Абигайль оказались воплощены оба эти варианта. Но, несмотря ни на что, он не жалел. Пока, во всяком случае.

Графу даже показалось, что он начал понемногу влюбляться в свою жену.

* * *

Абигайль не лгала, когда говорила, что у нее от страха сжимается желудок и подгибаются колени. До тех пор пока они не вошли в особняк леди Тревор, не поднялись по лестнице, не прошли через приемную и не оказались в бальном зале, она не подозревала, что у нее похолодеют руки, закружится голова и часто заколотится сердце.

И хотя она предполагала, что всем любопытно будет взглянуть на жену такой заметной персоны, как граф Северн, она никак не ожидала, что окажется в центре всеобщего пристального внимания. Ей показалось – и она была уверена, что не ошибается, – что все взгляды, лорнеты и монокли устремлены в их сторону и что, когда они вошли в зал, голоса загудели громче обыкновенного. Сомнительно, что каждая молодая леди, впервые вышедшая в свет, пользуется таким вниманием. Хотя, конечно, еще одна юная леди все еще стояла в приемной. Вполне возможно, что, когда она войдет в зал и закружится в первом танце, ситуация изменится.