Идеальный блеф

По её телу мгновенно пробежала дрожь. Наверное, совершенно нормально чувствовать волнение и даже страх, осознавая, что очень скоро ты снова увидишь до боли знакомые места, с каждым из которых будут связаны твои самые лучшие и самые мучительные воспоминания. Что тебе придется пробыть целую неделю там, где окончательно и бесповоротно перевернулся весь твой внутренний мир, и куда наивная глупая девочка поклялась больше никогда не возвращаться.

Да, именно такой она некогда и была. Маленькой, наивной, доверчивой, а главное, по уши влюбленной дурой, которая не видела всей картины происходящего, зациклившись лишь на том, что человек, ради которого она в тот момент готова была исключительно на все, испытывал к ней такие же сильные чувства.

А он вовсе не испытывал ничего, что было бы даже приблизительно похоже на любовь.

Ей не было бы так больно, если бы он сразу сказал ей об этом в глаза, но предпочтительнее для него было скрывать данный факт, позволять ей все больше и больше влюбляться в него, обожествлять, строить планы, терять голову, а потом, когда Меган была уже полностью в его власти, он просто растоптал её чувства, унизил перед друзьями, и самое главное, убил в ней возможность когда-либо снова так же безоговорочно довериться человеку. Да, он сделал её сильнее, её же боль слепила из неё другую Меган Палмер. Теперь, в салоне самолета сидела уверенная в себе молодая женщина, не по годам рассудительная, сильная духом и телом, но самое важное, она больше не любила того, кто так легко разорвал её сердце. Более того, она ненавидела его. Меган воспитывала в себе это чувство долгие-долгие годы, и это далось ей чертовски нелегко. Она записалась на курсы йоги, научилась контролировать собственные эмоции, и теперь в её внешнем облике скорее можно было найти холодные и расчетливые черты, нежели теплые и нежные. Она стала той самой женщиной, образом которой всегда восхищалась. И не собиралась терять того равновесия, которое ей удалось обрести.

Она понимала, что возвращение в Нью-Йорк ставит под большой риск все её старания относительно долгих лет «реабилитации» и «терапии», но также и понимала, что не может не приехать. Видеть его снова, чувствовать запах его духов, слышать его голос – все это было бы сущим адом для Меган, но она отчетливо знала, что этого ей ни за что не удастся избежать.

Алекс Миллер, засранец, который сломал ей жизнь, был один из дружков на свадьбе, и надежда на то, что она больше никогда не увидит этого самоуверенного сукиного сына, растаяла так же быстро, как и появилась.

У неё не было совершенно никакого желания встречаться с ним, или как любят многие женщины, показывать ему, что он потерял, что упустил из-за своего ребяческого поведения, хотя был на столько лет старше неё. Она не хотела доказывать ему, что смогла справиться со своими чувствами, не хотела заставлять его чувствовать себя оскорбленным, флиртуя и заигрывая с другими мужчинами, и, уж конечно же, она совсем не желала, чтобы у него снова появились те же самые грязные мысли. Но все это меркло по сравнению с самым сильным желанием, которое она испытывала в данный момент - она до невозможности, адски не хотела испытывать судьбу. Почему-то мысль о том, что он увидит в ней совершенно другого человека, нагоняла на неё необъяснимый страх.

Но в то же самое время, ей было безумно интересно, каким он стал. Пошел ли он по стопам своего отца или же занялся тем, чего от него всегда ждали? Сумел ли побороть свою страсть к гонкам или же все также ночами он придается этому чувству свободы? А главное, остался ли той же самой самодовольной сволочью, которой всегда и был, или стал серьезным и солидным человеком? Меган фыркнула, заставив себя отбросить последние мысли из своей головы. Возможность того, что такой человек, как Алекс Миллер мог повзрослеть за такой небольшой срок, казалась ей просто невообразимой, а сам факт того, что он вообще когда-либо сможет стать серьезным человеком, умеющим отвечать за собственные поступки, и вовсе показался абсурдным.

Они с Сарой никогда не обсуждали свои прошлые жизни. Эта тема всегда была для них запретной, и проще всего во всей этой ситуации было то, что они обе испытывали одни и те же чувства, и у обеих не возникало никакого желания напоминать об этой боли друг другу.

Но все изменилось четыре месяца назад.

Меган не могла смотреть на то, как её близкая подруга в одночасье рушила свое настоящее и свое будущее, которое могло не быть таким прекрасным, каким оно у неё есть сейчас, и поэтому вынуждена была лично снять табу. За что, собственно, сама и поплатилась. Разрушив границы дозволенного, она выпустила из ящика Пандоры не только воспоминания и боль Сары, но и своих собственных демонов, которые были только рады оказаться на свободе.