Идеальные лгуньи

«Значит, ты живешь в Америке, Нэнси? – хотелось сказать Джорджии. – Никто из нас этого даже не подозревал. Ты ничего не говорила».

– И каких именно? – спросил Чарли.

Грейдон склонила голову набок.

– Извини?

– Каких именно забавных недоразумений?

Американская гостья обиженно посмотрела на него.

– Ну я не могу рассказать с ходу.

Хозяин промолчал, глядя в свою тарелку. Джорджия почувствовала, и уже далеко не в первый раз, предательское удовольствие от того, как сильно Чарли не нравилась ее лучшая подруга. Впрочем, он почти никогда не показывал ей своего отношения. Но всякий раз, когда ему удавалось ее вот так уколоть, для Джорджии это становилось маленьким триумфом над Нэнси.

Чарли был не настолько глуп, чтобы предложить жене прекратить отношения с бывшей одноклассницей или попытаться выяснить, почему они остаются друзьями. Он сообразил, что здесь действует какая-то сложная магия, которой ему никогда не понять. Джорджии это в нем нравилось. Он лишь однажды поставил под сомнение их отношения, когда они были помолвлены. Однажды вечером они лежали в постели, и Чарли лениво водил кончиком пальца по ее животу. Тогда он сказал: «Не проси Нэнси быть подружкой невесты».

Джорджия испытала настоящее потрясение. Мысль о том, что жениха волнуют ее друзья, казалась ей невозможной.

«А почему нет?» – спросила она.

«Она не захочет, – ответил он. – И не будет счастлива в этой роли».

Джорджия заявила, что это разобьет сердце Нэнси и что они связаны на глубинном уровне мифами, настолько старыми, что Чарли даже представить себе не может. Он улыбнулся и извинился за то, что спросил, а потом поблагодарил Грейдон в своей речи за ее замечательную поддержку. Однако он не знал, что быть подружкой невесты стало для нее наказанием. Ей пришлось надеть бледно-розовое платье, красивое и дорогое, невероятно легкое и воздушное. Оно идеально подходило для Лилы, но совершенно не годилось Нэнси и полностью противоречило ее строгой стрижке и угловатым конечностями. Ее жутко раздражало, что придется стоять рядом с Джорджией весь день, повторять, как она красива и как заслужила целую счастливую жизнь, и при этом никаких остроумных или саркастических высказываний, ведь она милая подружка невесты. Нэнси прекрасно понимала, что пути к спасению нет. Отказавшись, она показала бы, что она не настоящий друг. И что еще того хуже, кто-то на свадьбе мог подумать, что ей этого не предложили. И вот теперь она стояла рядом с Джорджией в дурацком розовом платье. Господи, как приятно!

– Со мной произошло ужасное недоразумение, – вмешался Ру, державший в руке бокал. – В Америке, когда я хотел купить пачку сигарет и спросил у консьержа в отеле, где я могу найти fags[15].

Все рассмеялись, хотя он, скорее всего, придумал эту историю или она случилась с кем-то другим, а он просто пересказал ее.

– Значит, потом вы полетите в Париж? – спросила Джорджия, нарушив наступившую тишину.

– Только не разрешай Нэнси заказывать вино, – с улыбкой заявила Лила.

– Что? – рассмеялся Бретт. – Почему нет?

Смех Грейдон получился совсем фальшивым. Джорджия знала, что ей не следует получать такое удовольствие от унижения Нэнси в присутствии Бретта. Однако она его получала.

Гостья из Штатов улыбнулась.

– Я случайно заказала не ту бутылку вина во время нашей школьной поездки в Париж – тогда мой французский оставлял желать лучшего, – и оказалось, что оно стоит семьсот евро. Нам пришлось позвонить моему отцу, чтобы он расплатился за нас по телефону.

Хозяйка заставила себя присоединиться к общему веселью. Но тогда им было совсем не смешно. Они проверили свои банковские счета, пытаясь расплатиться за вино, и сердце Джорджии едва не выпрыгнуло из груди при мысли о том, что ей придется потратить все, что она сумела отложить за последние пять лет, за треть бутылки вина.

– А как насчет ваших родных? – спросил Бретт. – Все ваши родители такие же классные, как у Нэнси? Так полагается у англичан? – улыбнулся он.

– Мои вполне нормальные, – ответила Лила, размахивая вилкой с салатом, который попадал куда угодно, только не ей в рот.

Джорджия знала, как все будет. Лила скармливала кусочки своей еды всем, кто сидел рядом (пусть они и ели то же самое). Собак или начинающих ходить детей она также использовала по полной программе. К концу обеда ей удавалось частично опустошить свою тарелку, съев самостоятельно не больше пары листиков.

– Моей приемной матери около пятнадцати лет, – добавила Лила.

Она говорила неправду. Клариссе было почти пятьдесят.

– Она пришла в ярость, когда обнаружила, что мы сделали ее бабушкой, – рассмеялся Ру. – Полагаю, в прошлом месяце мы стоили отцу Лилы не меньше тысячи за ботокс от морщин.

– Мои родители совсем не классные, – рассмеялась Нэнси, положив на стол вилку и нож. – Все родители дают своим детям поводы для смущения.

– Проклятье, это чистая правда, – сказал Руперт. – Мой старик до сих пор пристает к медсестрам в доме престарелых. Просто кошмар. Постоянно сует им руку под юбку.