Идеальность

В одном из номеров «Кулинарного поединка», от две тысячи пятого года фигурировала статья о Веронике Подольской. Она открыла свой небольшой бизнес по производству кулинарных изделий. Часть заметки была вырезана, часть — обведена красным маркером.

В номере же «7 дней» от две тысячи седьмого была статья под заголовком: «Вероника Подольская: любое желание можно исполнить. Главное — захотеть». С фотографии на Пашку смотрела милая, чуть полноватая девушка с голубыми глазами и темными короткими волосами. В руках она держала поднос с кексами. Фото было обведено красным маркером.

Пашка взял еще несколько журналов, пролистал заголовки и — точно! — нашел заметки о Веронике, успешном кондитере и бизнесмене. Кое-где часть заметок аккуратно вырезали или обвели маркерами. В двух журналах лицо Вероники оказалось заклеено клейкими листиками.

Внизу стопки лежало три журнала «Дикая природа» от две тысячи девятого года. Что-то об охоте, ориентировании на местности, ловле рыбы… Всё чудесатее и чудесатее, как говорилось в одной сказке.

Пашка сфотографировал пару страниц с заметками о Веронике, отправил Лере.

«Это должно быть интересно. Ната очень любит Подольскую. С чего бы? Давай проверим»

Лера до сих пор не прочла ни одного сообщения. Хотелось верить, что она спит, но крепло чувство, что надо всё же заехать, проведать. Тем более, он отдавал отчёт что своими сообщениями вызовет у неё ещё больший интерес к сёрфу в интернете.

Время летело стремительно.

— Засиделся, — буркнул Пашка, хотя еще не собирался уходить.

Стопка журналов под столиком разожгла в нём повышенное любопытство. Это как копаться в чужом белье, надеясь обнаружить среди чистых трусиков и лифчиков диск с домашним порно. Подобным занимались Пашкины работодатели. Теперь было понятно, почему им так нравилось это дело.

Пашка бегло прочитал несколько статей о бизнесе Вероники. Уникальность состояла в том, что Вероника открыла свой бизнес через интернет. В те годы это было редкое явление. Не имея офиса, кондитерской лавки, магазинов, Вероника пекла кремовые торты, кексы, мармеладные плюшки на заказ дома и продавала их через интернет-площадки. За полтора года она вышла на оборот в семь миллионов рублей в месяц — что с учетом низких затрат можно было смело считать бешеным успехом.

Пашке было не интересно. Он в бизнесе понимал мало. Да, полноватая голубоглазая девушка почти десять лет назад подняла неплохие деньги. Но причем тут Ната? Зачем она хранит номера журналов со статьями о Веронике? Кто вообще хранит такое? Может быть, наблюдает за карьерой близкой подруги? Есть ли у Наты вообще близкие подруги?

Он потратил еще минут пятнадцать, тщательно перебирая папки с распечатками. Искал упоминание Вероники. Не нашёл.

Где-то в глубине дома скрипнула дверь. Или половица. Или еще что-то.

Звук этот разнёсся в тишине не хуже пистолетного выстрела.

Пашка уставился в дверной проём, прислушиваясь. Если Ната вернулась — а она вообще-то могла вернуться в любой момент — то дела плохи. И это уже не игра под названием «подсмотри за сестрой бывшей девушки». Это серьёзное преступление. По голове не погладят.

И о чём он только думает?

Звук не повторился. Может, показалось, но рисковать не стоило. Пашка быстро убрал журналы на место, вышел в коридор. В комнате за его спиной погасли лампы, и сразу стало понятно, что дом пуст и тёмен. Ночь сожрала его. Кроме собственного дыхания Пашка больше ничего не слышал.

Он стал медленно спускаться по лестнице, вглядываясь в провалы окон, сквозь которые в дом затекал густой рыхлый мрак. Под ногой скрипнула ступенька — звук был точно такой же, как услышанный недавно. Сердце прыгнуло в груди. Вот ведь…

Дом как будто отозвался еще одним скрипом. Где-то за спиной. С высоты второго этажа.

Пашка развернулся. Кто-то стоял наверху, у деревянных перил. Темный силуэт. Его, Пашку, обошли сзади. Переиграли.

А потом вспыхнул свет.

Яркий, слепящий свет танцпола вышибал из головы ненужные мысли.

Лера кружилась, прыгала, обнималась, хохотала. Как раньше. Как в прошлой жизни. Сколько времени когда-то она провела среди потных танцующих и пьяных тел? Сколько выпила, сколько сбила каблуков? Никогда и никому не сосчитать. Это время плотно упаковано в коробки и сохранено на жёстком диске памяти.

Вокруг тоже толпились, обнимались, прыгали и хохотали. Где-то у сцены потерялась Вика. Она крикнула, ткнув пальцев в людей: «О, чур мой мужик!» и растворилась в толпе. Почти наверняка её сегодняшний вечер закончится в чужой квартире, на чужой постели с каким-нибудь молодящимся сорокалетним мужиком.

Толик был рядом. Пошел за напитками. Он умел уговаривать — Лера за последние полчаса выпила уже два бокала рома с колой. Пришлось признать, она отвыкла от алкоголя. Тут же захотелось курить, но в кармане были только проклятые подушечки жвачки. Лера расковыряла одну ноготками. Голова кружилась. Со сцены какой-то молоденький диджей объявил время ностальгии и врубил ремикс на «Руки вверх».

Появился Толик с двумя бокалами.