Идеальное вторжение

— Допустим, заводы уйдут под землю, но людям надо питаться. Все свободное место займут поля и коровники, — заметил Тикунов.

— Ты забываешь о генной инженерии. Создадут растения, бешено поглощающие солнечный свет, у которых фотосинтез увеличится на порядок. Потребуется куда меньше места для сельхозугодий, а урожаи станут больше. Но главное, что изобретут метод регенерации воды, единственного ресурса, который человеку нечем заменить. Вся вода будет полностью очищаться и возвращаться в естественные водоемы. Хотя не исключен вариант, что к тому времени появятся достаточно экономичные способы доставки воды с некоторых планет Солнечной системы.

Тикунову прогресс человечества в целом был до лампочки.

— Представляю, какие крутые тачки придумают, — мечтательно заметил он. — По сравнению с самой плохонькой из них навороченный «Майбах» будет смотреться, как «Запорожец» рядом с «Мерсом». Хоть ты сам замораживайся.

— А ты думаешь, замороженным будет комфортно в том мире? Ошибаешься. Они будут выглядеть умственно отсталыми на фоне людей двадцать третьего или двадцать четвертого века.

— Я где-то слышал, что мозг человека мало изменился за последние тысячелетия.

— Ты прав, но вскоре компьютеризация затронет и людей. Сам знаешь, как мала наша память в сравнении с компьютерной. На жесткий диск можно загнать тысячи книг и за несколько секунд открыть текст любой из них. Когда создадут микрочипы размером с булавочную иголку и памятью в сотни гигабайт, следующим шагом станет внедрение их в наш мозг. Человек сохранит изворотливость ума и при этом будет обладать энциклопедическими знаниями. Химик или физик сумеет запомнить все, что связано с его дисциплиной. Представь, какие фантастические открытия совершат ученые! Замороженные по сравнению с людьми того времени будут как питекантропы рядом с современным человеком, даже еще примитивнее.

— Ну, ты уж слишком нафантазировала, — сказал Тикунов.

— Гулять, так гулять, — ответила Вика, скромно умолчав о том, что это были не ее фантазии.

Все сказанное она почерпнула из научно-популярной книжки, прочитанной ей на одном из дежурств.

Глава 37

— Ты опять! — возмутился Фитиль, когда Бандерлог намекнул ему, что нуждается в его услугах по заморозке. — Хочешь подставить меня? Я твою натуру знаю. Свободен!

— Ну че ты сразу завелся? Я готов проставиться только за то, что ты меня выслушаешь. А потом тебе решать, насколько интересно мое предложение.

— Я теперь по дешевым кабакам не шляюсь, — высокомерно бросил Фитиль.

— Знаю. Назови сам место, где мы встретимся.

Фитиль задумался. Если прижимистый Бандерлог готов выкинуть пару тысяч баксов безо всякой гарантии на успех, дельце явно стоящее. В прошлый раз он с помощью Бандерлога заработал несколько зеленых лимонов. Хотя сейчас у Фитиля бабок хватало. И было намечено несколько очень денежных клиентов. Но если предложение Бандерлога окажется менее рискованным, почему бы не согласиться?

Фитиль назвал ресторан, Бандерлог тут же начал уточнять время встречи.

— Да, тут пахнет немереным баблом, — решил Фитиль.

Насладившись изысканными блюдами и выдержанным коньяком, Бандерлог приступил к обстоятельному рассказу. Местами он напоминал известную околоэстрадную историю, хотя сильно отличался деталями. И деньги фигурировали совсем другие, огромные деньги.

Жил да поживал на свете человек по имени Анатолий. Уже в юности он выделялся особенной чувственной красотой, сводившей с ума девушек. С годами его привлекательность только усилилась, но сам Анатолий относился к женщинам с прохладцей. Нет, он не был геем, просто секс для него сводился к обычному удовлетворению физиологических потребностей, основного инстинкта. По большому счету ему было все равно, с кем заниматься любовью, красавицей или серой мышкой. Все эмоции Анатолии концентрировались в области гениталий, не поднимаясь выше. У него была другая страсть. Анатолий безумно любил красивую жизнь, млел по ее атрибутам. Кроме того, ему нравилась игра, его целиком поглощал азарт. Игровая зависимость являлась для Анатолия заменой любовной страсти. И при этом любая работа вызывала у него состояние, напоминающее аллергию.