Он прекрасно знал, что такая перспектива противоречит всем моим принципам, однако возражать ему не стала, понуро склонив голову ещё ниже и недовольно скривив губы. Ведь я и сама осознавала, что с моей неопределённостью и непостоянством в жизни шансы найти подходящую работу слишком расплывчаты и малы. Конечно, поиски идеального могли бы сыграть хорошую службу и поваром, и стилистом, и визажистом и много кому ещё, да вот только моя спонтанность не позволяла просидеть на этой работе, пожалуй, и больше недели. Мне не хотелось останавливаться на чём-то одном. Ничего не привлекало меня достаточно сильно и ничего ещё не смогло надолго задержать моё внимание на чём-то определённом. Кроме, разве что, найденных идеалов.
Это была моя основная и самая пагубная проблема из всех существующих. Хотя, благодаря приобретённому упорству и старательности я могла заставить себя заниматься и не очень интересующими меня занятиями, но заботливый родитель был категорически против подобного насилия. Он считал, что заниматься стоит только любимыми делами, приносящими прежде всего моральное удовлетворение. Оттого-то он со свойственным ему энтузиазмом и решительностью неустанно пытался помочь мне найти те самые необходимые жизненные опоры, и я с большой признательностью, хотя и с не очень-то большим рвением, поддерживала большинство его идей.
— Я не всегда буду рядом и не всегда смогу дать толковый совет, — продолжил объяснять папа, не смотря на мой унылый вид. — Ты должна определиться со своими желаниями и найти подходящий для тебя путь, — нравоучительно пояснил он, немного над чем-то поразмыслил, и неоправданно весело вдруг добавил. — Знаешь, Викуля, мне бы очень не хотелось видеть твоё бесцельное скитание по этой многогранной и забавной планетке. Это было бы такой колоссальной растратой сил и способностей! — И, показушно нахмурившись, уставился в сторону, словно разглядывал в воздухе повисшую там схему о каких-нибудь глобальных потерях.
— Ты как всегда необычайно заботлив, папочка, — поддела я его, некрасиво ухмыляясь.
На меня беззлобно, но как-то подозрительно покосились.
— И знаешь какой выход нашел твой заботливый отец? — Его загоревшиеся азартом внимательные глаза заставили меня вновь насторожиться.
— И какой же?
— Я решил подарить тебе тот чудный маленький ресторан! — счастливо оповестил он меня, расплываясь в широкой открытой улыбке.
— Но папа, — проблеяла я, совсем не ожидая такой подлости от родителя.
Он улыбался.
— Зачем тебе такие хлопоты? — Я была решительно против такой весомой обузы. — Там ведь столько документов оформлять нужно, столько времени тратить…
— Не переживай, дорогая, — беззаботно отмахнулся он, перебивая. — Все документы уже в порядке. Ресторан полностью и окончательно в твоей безоговорочной власти. А хлопоты… хлопоты теперь только в твоём расположении, так что за меня можешь не волноваться.
Глаз вдруг непроизвольно дернулся, а губы застыли в недоверчивой, шокированной полуулыбке.
— Ты ведь не серьёзно, да? — нервно хохотнула я. — Мне не справиться с такой обязанностью, а там ведь люди работают, деньги зарабатывают, семью свою обеспечивают, — попыталась я намекнуть на свою несостоятельность держать такое бремя.
Но папа подло и непробиваемо продолжал улыбаться.
— Разве зря тебя учили мастера своих дел? Разве зря были потрачены многие часы на прочтение и изучение тех документов и книг? — задавал мне вопросы безжалостный сейчас родитель и я в ещё большем отчаянии понимала насколько влипла в его давно раскинутые сети. — Неужели моя дочь так сильно боится не оправдать надежды своего отца? Или, может быть, за своими увлечениями ты скрываешь страх перед реальной жизнью? Хочешь таким образом отсидеться в стороне и наблюдать? — не унимался Александр Владиславович. — А может, вопреки твоим же словам, ты хочешь прожить всю свою жизнь на мои доходы и доходы твоей младшей сестры?
— Конечно нет, папа! — возмущенно вскрикнула я, не в силах выдержать его тирады. — Разве ты не веришь собственной дочери?
Отец неопределённо пожал плечами. Возбуждённо вскочив с места, я нервно дёрнула рукой, откидывая недочитанную книгу на журнальный столик и, глубоко дыша, была вынуждена покориться родительской воле.
— Вот завтра возьму и займусь этим твоим делом! — не колеблясь выразила я свои намерения и с гордо поднятой головой направилась в сторону выхода.
— Документы уже на твоём столе, — как бы между делом оборонил мой дорогой отец, находясь в самом радужном расположении духа.
— Как предусмотрительно, — гневно пробурчала себе под нос, жутко недовольная своим опрометчивым ответом на такую явную провокацию. — Спокойной ночи, папа! — не забыла я о нашей маленькой традиции прежде, чем захлопнут за собой дверь.
«Не желаю сегодня больше общаться с этим интриганом! — в сердцах заявила я, грузно топая в свою комнату. — И почему на мне всё так зациклено? Кате вот никогда, кажется, и не приходилось париться над подобным выбором, а у меня такая головоломка с этой работой!»