Идеальное преступление

— Да мужчина-то как мужчина. Обычный, каких много, — неопределенно качнул головой продавец. — Я бы его, может, и не запомнил вовсе, но ночью народу немного, а у этого рука в крови была да рукав у пальто, — продолжал вещать щетинистый, щурясь от лезущего в глаза табачного дыма. — Я еще спросил: «Случилось чего, браток? Может, помощь нужна?» А он засмеялся так странно и говорит: «Поздно. Раньше надо было помогать». Ладно, думаю. Наше дело предложить. Потом он купил двухлитровую бутылку «Веры» и пачку «Мальборо-лайт». Кинул полтинник. Пока я сдачу-то отсчитывал, он бутылку открыл и руки вымыл. Газировкой. И на пальто полил. И даже на пиджак, по-моему.

— Как он выглядел? — спросил Волин, доставая из кейса неизменного «колдуна».

— Как… Да обычно выглядел. — Продавец стряхнул пепел в свернутый из тетрадного листа кулек, подумал и снова потер подбородок. Затем повернулся, взял с полки бутылку «Спрайта», свернул ей «шею» и протянул Волину: — Не желаете?

— Нет, спасибо, — ответил тот.

— Как хотите. Наше дело предложить. — Глотнул из горлышка. — Значит, высокий, повыше вас будет. Одет стильно. Костюм темный, рубашка белая, галстучек в полоску и, знаете, с крапинкой такой поверх полосок. Про пальто я вроде говорил уже?

— Говорили, — подтвердил Волин, торопливо строча в «колдуне».

— Во-от. — Продавец снова хлебнул из бутылки, поболтал лимонад во рту, проглотил, бормотнул: — Не дай себе засохнуть. Значит, руки у него такие… Ухоженные, одним словом. Белые. Явно парень не из пролетариев.

— Приметы какие-нибудь особые? — спросил Волин. — Шрамы, татуировки, может быть, следы от ожогов.

— Нет. — Продавец сделал еще глоток. — Ничего такого не заметил. Но то, что он деловой, это я вам точно говорю.

— С чего вы взяли?

— Так «лопатник»… в смысле бумажник, у него был «заряжен» конкретно. Толщиной с Большую Советскую Энциклопедию. И потом, у меня на людей глаз — алмаз.

— Портрет по фотороботу сможете составить?

— Нет, чего не могу, того не могу, уж извините. Я же лица его не видел. У меня товар все стекло загораживает. А он к окошку не наклонялся. Порода не та. — Продавец перевернул бутылку, выливая остатки лимонада в рот. — Рубашка у него хорошая, дорогая, и манжеты не застиранные. Что еще? Перстней вроде не было. А вот запонки были! Точно! Хорошие запонки, золотые.

— Крупные?

— Средние. Но классные. Золото приличное, не «турецкий самопал» какой-нибудь. Я бы себе такие не отказался прикупить. Да, на запонках две буквы написаны: А и С. Как будто сплетенные. Инициалы, наверное.

— А и С, говоришь? — Волин протянул продавцу блокнот. — Нарисовать запонки сможете?

— Вообще-то мы этому делу не обучены, но попробовать можно. Чего не попробовать? Попытка не пытка, как любил говаривать на досуге товарищ Берия, — пробормотал продавец, отставляя пустую бутылку и вытирая пальцы о подол красного форменного фартука. — Значит, сами запонки квадратные, а вот тут вот, от угла в угол, по диагонали, буква А. И она вроде как перекрывает букву С. Примерно вот так.

Рисунок получился хоть и неказистый, но вполне понятный. Волин не сомневался: увидит — не ошибется.

Он звонко захлопнул блокнот:

— В котором часу, говорите, он подходил?

Продавец качнул головой и полез за новой сигаретой.

— Ну, так, чтобы не соврать, минут в пятнадцать первого. Аккурат перед тем, как соседи, — двинул челюстью в сторону сада, — шарманку свою заткнули. А то ведь орала — на все Кольцо слышно. Думал, еще пять минут подожду, а потом монтировку возьму и пойду колонки им покрушу, на хрен. — Продавец цыкнул зубом, автоматически потер челюсть, затянулся мощно, до самого дна легких. — О чем, бишь, я говорил?

— О том, что убийца подошел к палатке в начале первого, — терпеливо напомнил Волин.

— А, ну да, — утвердительно тряхнул головой продавец. — Значит, постоял он минут пять, сигареты и воду купил, умылся, потом в тачку сел — и привет. Пиши письма.

— Убийца взял такси?

Если бы продавец ответил утвердительно, можно было бы считать дело законченным. Отыскать в Москве такси хоть и сложно, но вполне реально, а там уж водитель поделился бы, и кого подвозил, и куда, и как выглядел. Ночью-то пассажиров не пруд пруди.

— Зачем такси? Я же говорю, парень — деловой. На личной тачке он был. Ставил вон там, у театра. — Продавец поднялся, открыл дверь киоска и указал место. — То ли «восьмерка» у него, то ли «девятка», я, честно сказать, толком не рассмотрел. Без нужды мне было. Знать бы заранее, как дело обернется, обязательно номерок записал бы, а так… Цвет, правда, заметил. Ходовой цвет. Темно-красный.

— Хорошо, — пробормотал Волин, записывая марку и цвет машины в блокнот. — А номер, значит, не помните? Может быть, хоть одну цифру или букву.

Продавец наморщил лоб, потер пальцами подбородок, затем крякнул досадливо и покачал головой:

— Нет, не вспомню, пожалуй.

Волин спрятал ежедневник в кейс, кивнул:

— Спасибо за помощь. Наши сотрудники зафиксируют ваши показания официально.

— Хорошо. Только вы их предупредите, что я меняюсь в семь.

— Обязательно предупрежу. Еще раз спасибо.