Идеальное преступление

Повесил трубку, вздохнул. Прилетели, значит. Нет, обида обидой, но позвонить все-таки можно было. Отставил телефон в сторону, вновь взялся за дело. Открыл, отыскал нужный протокол. Действительно, шестой труп обнаружен на пляже в районе Строгинского моста, напротив дома номер сорок шесть по улице Живописной. Рядом с трупом свежая яма длиной около двух метров и глубиной около сорока сантиметров. М-да. Отрыть такую яму в песке — это надо постараться. Мужские следы. Потерпевшая убита не на пляже. Место убийства установить не удалось. И скорее всего не удастся. Картина полностью совпадаете показаниями Скобцова. Стоп! А это что такое?

Парень, позвонивший в милицию, сказал, что они с девушкой прогуливались вдоль Москвы-реки и случайно заметили на пляже человека, роющего яму. Факт, сам по себе удивления не вызывающий. Ну, гуляли себе парень с девушкой ночью — на здоровье. Странно другое. Теоретически пара могла забрести в район пляжа и откуда-нибудь издалека, но, согласитесь, трудно представить себе юношу с девушкой, которые потащились в три часа ночи через пол-Москвы, лишь бы полюбоваться природой именно в районе улицы Живописной. Участковый и оперативники следственной бригады рассуждали так же. Они подняли на ноги половину личного состава ОВД «Щукино», «Хорошево» и «Строгино», прочесали все дворы и опросили молодых людей в возрасте от четырнадцати до двадцати восьми лет, живущих в относительной близости от злополучного пляжа. Мероприятие вполне оправданное, учитывая, что искали единственных свидетелей по делу о серийном убийце. И что бы вы думали? Никто в ту ночь не гулял и в милицию, соответственно, не звонил. Побоялись сознаться? А в милицию позвонить не побоялись? Да и чего, собственно, им бояться? Речь-то шла не о разборке с участием местной братвы, а о «серийнике». Тут дружки на «мерсах» не приедут.

Далее, звонили не на «02», а непосредственно в отделение. Что тоже вызывает ряд вопросов. Если юноша и девушка не местные, то откуда знают телефон отделения? А хотя бы и местные. Останови любого прохожего на улице, спроси номер дежурной части районного ОВД — ни за что не назовет. В лучшем случае номер участкового дома имеется.

Ну и наконец, звонивший скрылся. Даже не вышел встретить патрульную машину. И адрес как точно описал. Напротив дома номер сорок шесть. Несколько странно для прогуливающейся молодежи.

Возможно, это просто цепочка совпадений. Возможно, юноша и девушка действительно гуляли и заметили на пляже человека, рывшего могилу. Возможно, они испугались назвать имена. Но ведь возможно и другое. Например, звонок в отделение, а не дежурному по городу мог преследовать совершенно четкую практическую цель: не оставлять свидетельств. В отделениях не стоит засекающая и записывающая аппаратура. Таким образом, телефонный номер звонившего и его голос остались неизвестными.

Радостно и длинно затрезвонил телефон. Междугородная. Волин автоматически посмотрел на часы. Час с гаком. Неужто у Люськи посреди ночи совесть проснулась?

— Алло?

— Па-ап? — Катька. Хорошо, что позвонила. А Люська, видать, никак не может простить обиду. — Алло, пап! Это ты?

— Да, Кать. Я.

— В общем, у нас все в порядке.

— Да я знаю. Звонил уже в аэропорт, интересовался. Как долетели?

— Ой, упасть — не встать. Сперва на семь часов рейс задержали. Народу в аэропорту — ужас. Жарко, дышать нечем. Сначала стояли, потом мама не выдержала, сели прямо на сумки, представляешь?

— С трудом.

Волин и правда представлял с трудом. Будь он в аэропорту, наверняка не удержался бы, устроил скандал.

— Потом еще полтора часа приземлиться не могли. Представляешь? Должны были два часа лететь, а вышло три с половиной. Что-то у них там случилось. С колесами, по-моему.

— С шасси, — поправил Волин, улыбаясь. — У самолета не колеса, а шасси.

— Да ну, пап. Какая разница? Колеса, шасси.

— И правда, никакой, — согласился Волин. — Но приземлились-то нормально?

— Ничего. Трясло только. А вообще ничего.

— Ты из санатория?

— Нет. Из гостиницы. Мы еще час багажа ждали, потом минут сорок в очереди стояли, чтобы номер взять.

— Номер-то хоть хороший достался?

— Ничего. Жить можно.

— Что, плохой, что ли?

— Нормальный. Да мы сюда только на ночь. Завтра в санаторий переберемся. У аэропорта такси мало было. Их сразу расхватали все, вот и пришлось в гостиницу ехать. Хорошо, старикан один подвез, а то пришлось бы пешком плюхать.

— А мама где?

— В душе. Она, по-моему, все еще на тебя сердится. — Возникла неловкая пауза. — Пап, я побегу, ладно?

— Куда?

— Ну, тут… мама из душа выходит.

— Понятно. Беги.

— Пока, пап.

— Пока.