Идеальное преступление

— Что же нам теперь с тобой делать? — задумчиво спросил второй. — В вытрезвитель, что ли, отправить? Поспишь, в себя придешь, а?

— Не надо в вытрезвитель, — попросил Андрей. — Ребята, я в норме.

— Жалко мужика, — сказал первый патрульный. — Может, ему эта ночевка в вытрезвителе всю карьеру на дно пустит. Давай так сделаем, я его на этой «девятке» отвезу и вернусь. Нам спокойнее, ему тоже. И сам дома, и машина в целости-сохранности. А я как раз к пересменке обернусь.

— Не обернешься, — покачал головой второй. — Опоздаешь. Ты прикинь по времени. А мне за тебя перед дежурным оправдываться. Считай, оба без тринадцатой останемся. Не хочет в вытрезвитель — не надо. Пусть добирается своим ходом. Позвоним дорожникам, чтобы машину на платную стоянку отбуксировали. Или можно его пока в «обезьянник» определить. Пусть покемарит пару-тройку часиков. А после сдачи с ним новая смена разберется.

Сказав все это, второй патрульный уставился на Андрея, явно ожидая определенной реакции, которая и не замедлила последовать.

— Ребята, давайте без эксцессов, — предложил тот, роясь в кармане пальто. — Помогите мне добраться до дома, а я в долгу не останусь. Работу оплачу и такси. — Выудив негнущимися пальцами пухлый бумажник, извлек из него две стодолларовые купюры, протянул патрульным. — Это за работу. В качестве компенсации. И вот еще… за такси.

Третья сотенная перекочевала в карман первому патрульному. Второй с сомнением покачал головой, вздохнул, махнул рукой:

— Ладно, поезжайте. И смотрите, в аварию не вляпайтесь. А то ведь с нас головы снимут.

— Не волнуйся, — подмигнул напарнику первый. — Все будет нормалек. — Подхватив Андрея под локоть, сказал: — Ну что, друг, поехали? Тебя уж, поди, дома заждались?

Андрей только вздохнул. О том, что ждет его дома, думать не хотелось. Они пошли к машине.

— Эй! — донеслось из-за спины. Андрей и патрульный обернулись. Второй милиционер указывал пальцем на полы Андреева пальто: — Ты бы отряхнулся, брат. Пальто вон в грязи все.

Андрей послушно приподнял полу. Действительно испачкался. Обе полы забрызганы чем-то темным, почти черным, похожим на густую, жирную грязь. Тряхнул, потер рукой. Не отчищается, зараза. Но не грязь, катышки не сыплются. Придется теперь в чистку отдавать. Вот же невезуха.

— Поехали? — напомнил о себе первый патрульный. — У меня через полтора часа смена.

— Да, конечно, — покорно согласился Андрей. — Поехали.

24 Октября. День. Волин

Волин потянулся за сигаретой. Скобцов описывал произошедшее отстраненно, но достаточно подробно. Он забывай какие-то детали, но в других был невероятно точен. Волин отчетливо представлял себе двор и эти обшарпанные мусорные бачки. И патрульных. И даже рыжую здоровущую дворнягу с желтыми глазами.

«Кожаный» Паша щелкнул зажигалкой. Не из услужливости, а из самой обычной вежливости. Волин поблагодарил, затянулся, спросил Пашу:

— Личности патрульных установили?

— Откуда? — вздохнул тот. — Он же, — кивок на Скобцова, — показания давать отказался. Но теперь-то выясним. Обязательно.

Волин кивнул, хотя и сам пока толком не понимал, зачем ему понадобились эти два милиционера. Ну подтвердят, что нашли Скобцова именно у помойки и именно в таком виде, в котором он говорит. И что дальше? Что это даст следствию? Да ничего. Кстати, если уж быть совсем точным, факт «беспамятства» работает-то как раз против Скобцова. Подобная симптоматика характерна для шизофрении. Надо будет пригласить эксперта. Психиатра.

Волин раздавил окурок в пепельнице.

— Скажите, а как часто у вас случаются провалы в памяти?

— Довольно часто.

— И давно?

— Месяца полтора.

— Вы обращались к врачу?

— Понимаете, — Скобцов смутился, — если бы в банке стало известно, что у меня… то есть что я…

— Ясно, ясно, — кивнул Волин. — Вас бы уволили.

Скобцов кивнул.

— Да. Иметь дело с человеком, страдающим подобной «забывчивостью», чревато, — сказал он. — Мало ли какие бумаги он может наподписывать, а потом даже не вспомнит. Поймите правильно, для меня очень важна работа. Очень.

Волин понимал. Сегодняшний день не принес ничего нового по сравнению с днем вчерашним. Как и пятнадцать лет назад, если уж на человека навешивали ярлык, то содрать его можно было только вместе с кожей.

В дверь постучали, и в кабинет заглянул Русницкий.

— Здравствуйте, Аркадий Николаевич.

— Здравствуй, Георгий, — кивнул Волин. — Заходи.

— Товарищ майор сказал, что вы звонили.

— Да. Присаживайся.

Русницкий поздоровался с Пашей и Амиром, покосился на Скобцова. Затем взял свободный стул, передвинул к столу, присел.

— Знакомься, — Волин указал на задержанного. — Это подозреваемый по делу об убийстве женщин.

— Тот самый?

— Тот самый.

— Интересно, — ответил Русницкий, изучающе глядя на Скобцова. — А почему его привезли к вам? Разве этим делом не сводная группа занимается?

— Занималась, — поправил Волин. — Теперь передали нам. На доследование. Бумаги сейчас привезут.

Русницкий нахмурился, стрельнул взглядом в Пашу, хмыкнул озадаченно:

— У них что, с доказательствами провис получился?