Идеальное отражение

И я вспомнил, как точно в таком же зале Синдбад вытащил из рюкзака упаковку «Сухпая», вскрыл её и принялся жевать. И произошло это, кажется, именно в этом месте, и пластик такой, в какой обычно пакуют армейскую жратву — буро-зелёный, мерзкий на вид.

Конечно, можно предположить, что тут наследил дубль, но это будет откровенным самообманом.

— Вот лахудра, — сказал я. — Кто-то пудрит нам мозги? Но кто?

Ни малейшего присутствия жизни не ощущалось в составленном из металлических кустов лабиринте, никто не следил за нами исподтишка, не прятался за поворотами коридоров. Мои чувства молчали, включая хваленую интуицию, всегда позволявшую обнаруживать опасность, и импланты могли сообщить лишь то, что я и так видел, или указать на ловушки.

Если только предположить, что весь Лабиринт Коваши является исполинским живым существом…

— Он сам? — Синдбаду, похоже, явилась та же мысль. — Целиком?

— Тогда переживать не о чем, — заявил я с улыбкой. — Ибо шансов выбраться отсюда у нас меньше, чем у мышки, сбежавшей от лисьих зубов в медвежью глотку. Переварит и не заметит. Жалко только будет, если дубль ухитрится выбраться. А учитывая, что он вась-вась с чугунками, это вполне возможно.

Странно было осознавать, что я не представляю, где север, а где восток, и не могу сообразить, в какой стороне остался вход, и это при том, что электронная штуковина в моей башке вроде бы фиксировала все повороты и даже считала пройденные нами метры.

Я глянул на небо, чтобы сориентироваться по солнцу, но оно надёжно пряталось за облаками.

— А если оглядеться? — предложил Колючий. — Забраться на одну из стен? Понятно, что имплантам тут доверять нельзя, но глаза скажут, в какую сторону идти. Они не обманут!

Я смерил взглядом сплетённую из металлических ветвей загородку — шипы кое-где торчат, местами поблескивают недозрелые н-капсулы, но залезть можно, особенно если помочь снизу.

— Ты и полезешь, как самый лёгкий, — сказал Синдбад. — Мы тебя подсадим, а если нужно — и подкинем.

— Э, ладно… — колебался беглый праведник всего мгновение. — Я готов!

Мы выбрали место, где стена зала казалась более удобной для восхождения, а под ней имелось небольшой пространство для манёвра. Колючий размашисто перекрестился, закинул «мегеру» за спину, и тут по Лабиринту пронёсся раскатистый скрежет. Ветви автонов затрепетали и начали двигаться, разворачивая в нашу сторону острые кончики, по ним забегали жёлтые сполохи.

Через минуту участок стены перед нами напоминал спину электрического дикобраза.

— Не хочет, чтобы на неё лезли… — резюмировал я. — И что прикажете делать?

— Идти дальше! — выкрикнул Синдбад. — Идти до тех пор, пока мы не выберемся из этой штуковины! Рано или поздно мы дошагаем до выхода! Или ты хочешь остаться на месте и сдохнуть?! А ещё можно шарахнуть по этой стене из «мегеры», чтобы проверить, что за ней!

— Тихо-тихо! — Я поспешно вскинул ладони. — Последняя идея мне не очень нравится. Мне не хотелось бы причинять боль тому, для кого эти стены всего лишь органы…

— Почему ему можно, а нам нельзя!? — яростно воскликнул Колючий. — Почему?!

— Стой! — рявкнул я, но меня не услышали.

Впавший в неистовство мальчишка перекинул «мегеру» на грудь, и озверевший Синдбад поддержал его одобрительным возгласом. Грохнул выстрел, в стене перед нами образовалась дыра в метр шириной, и я увидел уходящий вдаль коридор, широкий, как шоссе.

— Так и пойдём! По прямой! — завопил Колючий, и тут на нас обрушилась настоящая звуковая волна.

Нечто скрежетало, скрипело, ревело и стонало так, что резонировали кости черепа и детали боевого костюма. Дикий гул причинял боль, вызывал желание скорчиться, забиться в какое-нибудь убежище и закрыть уши руками. Но только я почему-то очень хорошо знал, что это не поможет, что на самом деле вокруг стоит мёртвая тишина…

Эта хрень проникала прямо нам в мозг, трясла его, как медведь грушу, и превращала в желе.

— Ну что, получили? — спросил я, когда всё затихло.

— Он нас не напугает… Он нас не остановит! Мы всё равно пройдём! Ангельски прорвёмся! — решительно прошептал бледный Колючий, и, прежде чем я успел его остановить, полез в дыру.

— Сто… — крик замер у меня на губах, когда я увидел, что ветви по краям дыры задвигались.

Отверстие шириной в метр заросло за считанные секунды, и беглый праведник исчез из виду.

— Эй, Колючий, ты там? — позвал я.

— Да-а… — ответил он, и в голосе мальчишки оказалось куда меньше бравады, чем ранее.

— В первую очередь — не дёргайся. Сейчас мы отойдём в сторону, а ты попробуешь жахнуть из своей пушки ещё разок. А потом спокойно пролезешь через дыру обратно. Понял меня?

— Да.

— Отлично. — Я кивнул Синдбаду, и мы отступили к ближайшему углу. — Давай!

Грохнуло, стена напротив того места, за которым оставался Колючий, вспучилась, на ней образовался здоровенный горб. Затрещало, по автонам заскакали крошечные молнии, на этот раз фиолетовые, и выпуклость благополучно втянулась обратно.

И никакого отверстия, даже самого крошечного.

— Проклятье! — воскликнул Синдбад. — Она не поддалась! Может быть, попробовать с нашей стороны!