Идеальное несовершенство

– Я не стану дренажировать Замойского, – сказал он, поправляя жилет. – Предсказания исходят из обстоя-тельств, которые нам неизвестны – возможно, именно данные, которые я получил бы из такого дренажирования его френа привели бы все в движение. Ты заберешь его в Пурмагезе, пусть само выйдет на поверхность. Ничего больше.

– В Пурмагезе?

– Да.

– Перед лицом войны?

– Ну, с войной я так и эдак ничего не по, не по, не поделаю, а убирая его с глаз, мы уменьшаем шанс, что реализуется будущее, о котором мы получили сигнал через Колодец. Кто хочет войны? Никто не хочет войны. Позволим этому угас-с-с-снуть, не станем подливать масла в огонь.

– Император дал гарантии?

– А ты подумай, Анжелика.

Она взглянула на отца вопросительно. Тот лишь вздернул бровь. Некоторые вещи – совершенно очевидны.

Обязывал протокол FTIP. В той степени, в которой это было вообще возможно, он страховал от опосредованного и непосредственного вмешательства Императора, цензурируя инф. Император был не в состоянии слышать их разговоры. Анжелика могла бы поспорить, что пока тот не слышал и о новом предсказании Колодца «Гнозис». Соответственно, не имел никаких причин давать гарантии Замойскому. Просьба же о таковых пошла бы именно по линии предсказания, поскольку выдвигала бы Замойского на сцену и превращала бы его в значимый элемент политических игр. Если Джудас хотел избегнуть войны – а он хотел, наверняка хотел, Анжелика верила этим его словам, не могла вообразить причину, по которой желал бы он уничтожить Цивилизацию – тогда единственное, что ему оставалось, это убрать Замойского со сцены, затолкнуть его вглубь из первого ряда. А есть ли в Сол-Порту более отдаленная провинция, нежели Пурмагезе? По крайней мере – не на Земле.

– Я должна за ним следить? – спросила она.

– Ты должна держать его в тени. Подальше от Плато.

– Что говорят инклюзии?

«Гнозис» обладала шестьюдесятью закрытыми инклюзиями, десятком открытых, имела долю в сотнях дальнейших и пользовалась услугами большинства освобожденных (те работали по большей части в качестве переводчиков, выстраивая разнообразнейшие Субкоды). Общая численность инклюзий, созданных корпорацией Макферсонов, исчислялась уже более чем десятью тысячами; логические семинклюзии исчислялись сотнями тысяч.

– Взвешивают состояние веро-ро-ро-роятности, – ответил Джудас. – Перекрестные прогнозы из других Колодцев.

– Кому приписывают покушения?

– Здесь – неясности, – признался он и громко чихнул. Вынул платок, упустил, поднял, упустил, поднял, высморкал нос (из ноздрей вышло еще больше белой слизи) и меланхолично выругался.

До них донесся окрик с другого конца помещения:

– Будь здоров!

Джудас повернулся и глянул на Мойтля сквозь густую взвесь, что наполняла бак с Анной Макферсон. Мойтль, с помощью доктора Сойдена, как раз учился ходить, садиться и вставать; все еще трясся, словно эпилептик. Манифестации медикуса отслеживали каждое его движение.

Сам Джудас, чьи использованные биоварные манифестации исчислялись сотнями, обладал в этой области опытом и знаниями куда большими, чем доктор. Ведь только сегодня это было уже третье его тело.

– Что до Мойтля, – произнес он неспешно, еще сильнее понизив голос, – здесь нет уверенности, было ли это покушением. Нет уверенности даже в том, что он действительно умер. Может ему и придется пройти синтез двух френов; а это всегда неприятно. Но… – он вернулся взглядом к дочке и пожал плечами.

– Похищение из-за памяти?

– Инклюзии думали и об этом, – признался Макферсон. – Но Мойтль находится слишком низко в иерархии принятия решений, слишком маленькие выгоды по сравнению с рисками. Что бы они, в лучшем случае, вытащили у него из головы? Ну и никто не знает, куда он той тройкой полетел.

Джудас протянул трясущуюся руку и отвел упавшие на лицо Анжелики волосы.

– Если же говорить о моих убийствах… Инклюзии голосуют, как минимум, за две независимые попытки. Обе тотальные. Первая – более опасная: та наноманция, что, вероятно, сломала протокол, а также протек Плато, да, это было весьма опа-опасно, им почти удалось дотянуться до Полей с моими архивациями. Инклюзии не понимают, как это вообще возможно. Разве что мифический Сюзерен… Император посыпает голову пеплом.

– Ну да. Много тебе от этого —

– Это как раз полезные долги благодарности, Анжель, не относись к словам Императора пренебрежительно. Почему долговечные столь сильны? Потому что у них было время сделать почти всех зависимыми от себя. Смерть обрезает эту паутину контактов, услуг, влияний, их нельзя наследовать, оттого они не разрастаются больше определенного размера – но если ты не умираешь, сеть разрастается в бесконечность. Ты замечала, что первым ин-ин-инстинктом стариков остается неприятие того нового, что приходит из-за границ известного им мира? Если оно не принадлежит сети – представляет собой угрозу. Мы…

– Да? – Анжелика придвинулась ближе, это был уже почти шепот.

Отец тряхнул головой.