Идеально безумный мир

– Прощай, храбрый капитан! Мы не забудем тебя никогда и, если ты отправишься все-таки на дно морское, обязательно воздвигнем на месте твоей гибели огромный монумент!

– Очаровательное прощание вкупе с пожеланием скорейшей смерти, – Андре негромко фыркнул, пожимая руку виконта, – Странные вы все-таки ребята. Но я даже рад нашему знакомству, таких приключений в моей жизни еще не бывало.

– Ну, если тебя так смутило пожелание Романа, то я, пожалуй, лучше и вовсе промолчу, – Луи ухмыльнулся и, хлопнув капитана по плечу, кивнул ему, – Прощай, капитан. Свидимся на том свете.

На сей раз Андре не нашелся, что ответить. Хранитель памяти, вздохнув, легко качнул головой и, подойдя к нему, просто сердечно пожал руку, широко улыбнувшись.

– Спасибо за помощь, капитан. Мы ее не забудем.

– Андре… – Татьяна, взволнованная расставанием больше прочих, прижала руки к груди, – Я даже не знаю, что сказать. Ты помог мне тогда в лесу, ты помог нам с кораблем… Спасибо тебе, правда, очень большое спасибо. Мне… даже жаль расставаться с тобой.

– Еще свидимся, сестренка, – парень быстро подмигнул ей, давая понять, что панибратское «сестренка» было не более, чем шуткой, – Не скучай, я не собираюсь тонуть. И если мастер вас не убьет, быть может, наши пути и пересекутся вновь… – он внезапно помрачнел, добавляя, – И если меня не прирежут пираты.

Владислав, который с капитаном «Соарты» за время путешествия и не общался толком, ограничился коротким кивком и быстрой улыбкой. Андре ответил ему тем же, и путешественники, меняя один корабль на другой, принялись под руководством Чарли и Чеслава усаживаться в шлюпку.

Андре наблюдал за ними, немного приподняв подбородок. Они уже отплывали, когда он неожиданно выпрямился и с несколько патетичным надрывом продекламировал:

– Что наша жизнь – игра! Мы в ней всего лишь тени

Сейчас пришла пора и мне, стремясь за вдохновением

Исчезнуть с ваших глаз, скрываясь в пелене

Рассветного тумана вдалеке… – и, завершив четверостишие, он поднес два пальца к виску и резко козырнул, прощаясь со своими новыми знакомыми не только словами, но и жестом, дабы навсегда остаться в их памяти поэтом.

Роман, сидящий на самом борту шлюпки, хмыкнул и покачал головой.

– В общем-то, скрываемся скорее мы, да и на рассвет еще время не похоже… Но иногда он говорит красиво, не стану отрицать.

– Он хороший человек… – задумчиво отреагировала Татьяна и, внезапно вспомнив про обнаруженную в каюте «хорошего человека» загадочную коробку, нахмурилась, робко добавляя, – Наверное…

– Все может быть, – Людовик, тоже вспомнивший про коробку, равнодушно пожал плечами и, почесав забинтованную рану, прибавил, – Но поэт из него паршивенький.

Девушка не ответила. Обсуждать Андре ей больше не хотелось, размышлять вслух о таинственной находке – тем более, особенно при учете того, что совсем рядом с ней на веслах сидел и сосредоточенно греб Чеслав. И этот человек, в отличие от Андре, доверия ей не внушал значительно больше, вызывая одни только неприятные подозрения, одним своим присутствием создавая ощущение опасности.

Шлюпка неслась вперед. Тихо плескалась вода, загребаемая веслами, чуть шипела волна, разрезаемая носом лодки, и все близился и близился корабль.

Татьяна, которой увидеть вблизи настоящий живой фрегат было так же интересно, как и настоящий живой бриг, мирно покоящийся теперь на рифах, заинтересованно повернула голову, рассматривая громаду судна.

Все борта его были освещены, светились окошки, видимо, кают, висели фонари и ярко блестели в этом свете золотые буквы, складывающиеся в название. Девушка мимолетно скользнула по нему взглядом и, чувствуя, как глаза расширяются, а губы приоткрываются, в немом оцепенении вцепилась в руку сидящего рядом хранителя памяти.

– Ты чего? – Винсент, заметив изумление спутницы, непонимающе нахмурился, было, однако, стоило ей указать на судно впереди, а главное – на название на его борту, как мужчина тоже ошеломленно замер, широко распахивая глаза.

На борту фрегата, поблескивая в свете огней, красовались большие золотые буквы, складывающиеся в два слова: «Semper Vivens».

Все сразу встало на свои места. Таинственное пророчество Рейнира, кораблик на его стене – все это обрело смысл, захватывая заодно и рифмованные строки с двери внутри его избушки.²*

– «Я вижу – идут по волнам корабли, Спеша к неведомой цели»… – пробормотала девушка и, ошарашенно покрутив головой, сильнее стиснула руку дяди, медленно переводя на него взгляд, – И луна, что забрызгана кровью! Вон она, Винс, смотри, красная луна! Опять… – она подняла голову и неприязненно воззрилась на действительно словно искупанный в крови лунный диск. Хранитель памяти, медленно подняв взгляд, заморожено кивнул, и опять уставился на название близящегося фрегата.

– «Semper Vivens»… – недоверчиво прошептал он, – Не может быть… «Всегда живой»…