Идеальная жизнь

С другой стороны, никто еще никогда не был так увлечен мною, чтобы пытаться заявить на меня свои права, даже временно. К тому же это было приятно. Мне нравилось осознавать, что по утрам Алекс первой разыскивает меня. Нравилось целовать его на ночь и знать, что проходящий мимо человек видел нас в коридоре. Впервые в жизни я вела себя как девчонка-подросток.

Алекс притянул меня ближе.

— У меня для тебя сюрприз, — прошептал он мне на ухо. — Мы едем на сафари.

Я отстранилась, недоуменно поглядев на него.

— Куда мы едем?

Алекс улыбнулся.

— На сафари, — повторил он. — Ну, знаешь, львы, тигры, медведи, топи[11], охотники за слоновой костью и тому подобные вещи.

— Больше уже никто не охотится за слоновой костью, — возразила я. — Теперь разрешена только фотоохота.

Алекс помог мне подняться.

— Что ж, я, например, устал от камер. Я за то, чтобы просто любоваться.

Я последовала за ним, уже нарисовав в воображении холмистые Серенгети, медленно гуляющие стада — единственный источник колебания воздуха. У крыльца нас ждал черный джип, и худощавый абориген с сияющей белозубой улыбкой предложил руку, чтобы помочь забраться в салон.

— Касси, это Джума, — представил Алекс.

Джума вез нас примерно с час в самое сердце Танзании, продираясь через кусты и канавы, где дорог и в помине не было, и остановился в тени небольшой рощи.

— Будем ждать здесь, — распорядился он, достал из машины синее клетчатое одеяло и расстелил его на траве, чтобы мы могли сесть.

У края горизонта равнина становилась бледно-фиолетовой, а небо над головой было невероятно голубым — для этого цвета и придумано это слово. Я растянулась на спине. Рядом, приподнявшись на локте, чтобы видеть меня, устроился Алекс. Еще одна особенность, к которой я привыкла в его присутствии, — быть центром внимания. Он неотрывно смотрел на меня, как будто вбирал в себя каждое движение, каждое, даже незначительное, изменение. Когда я говорила ему, что чувствую себя неловко, он лишь пожимал плечами.

— Можешь честно сказать, что совсем не обращаешь внимания на мою внешность? — спросил он, и, разумеется, я только рассмеялась в ответ. — Что ж, я тоже не могу удержаться от того, чтобы не обращать внимания на тебя.

Его взгляд начал медленно перемещаться от моего лба вниз к переносице, к щекам, шее, плечам. От этого взгляда мне физически становилось тепло, как будто он на самом деле меня касался.

— Ты когда-нибудь скучала по Мэну? — спросил он.

Я сощурилась, глядя на солнце.

— Не очень. В семнадцать лет я поступила в Калифорнийский университет.

Я замолчала, размышляя над тем, скольких лишних объяснений до сих пор избегала. И хотя Алекс открыл мне правду о своей семье, я ему собственных тайн еще не доверила. За минувшие недели я сотни раз хотела ему все рассказать, но меня останавливали две вещи: во-первых, не было подходящего момента; во-вторых, я продолжала бояться, что отпугну его.

Солнце проглядывало сквозь небольшие, размером с монетку, листья дерева, под которым мы сидели, и отбрасывало кружевную тень на ногу Алекса. Если я все ему расскажу, он убежит от меня подальше — так я убедила себя, что не стоит и пытаться. В конце концов, что он намерен делать, когда съемки закончатся? Улетит в Лос-Анджелес под ручку с такой, как я? Объявит своим блистательным друзьям, что я женщина его мечты?

— Алекс… — нерешительно начала я. — Помнишь, я говорила тебе, что у моих родителей была пекарня?

Это единственное, что я ему рассказывала, когда он расспрашивал обо мне. Единственную безопасную деталь, которую я могла сообщить. Алекс кивнул, подняв лицо к солнцу.

— Ты помогала готовить меренгу, — сказал он.

Я сглотнула.

— А еще я помогала маме подняться с пола каждый раз, когда она находилась в отключке. — Я не сводила глаз с лица Алекса, чтобы точно знать, какое впечатление производят на него мои слова. — Она была алкоголичка, — продолжала я, — южная красавица до кончиков ногтей, но алкоголичка.

Он смотрел прямо на меня, но я не могла ничего прочесть по его лицу.

— А твой отец?

Я пожала плечами.

— Он велел мне о ней заботиться.

Его рука медленно приблизилась к моей щеке, его прикосновение было даже горячее моего стыда.

— Зачем ты мне об этом рассказываешь?

— А ты зачем мне о себе рассказал? — прошептала я.

Алекс заключил меня в объятия и так крепко прижал к себе, что наши сердцебиения слились в одно.

— Потому что мы два сапога пара, — сказал он. — Ты создана для того, чтобы заботиться обо мне, а я стану заботиться о тебе.

Сначала я противилась этой мысли, но потом погрузилась в утешение, которое он предлагал. Было приятно хотя бы ненадолго почувствовать чью-то заботу. Было приятно, когда тебя защищают, и самой все оберегать.

Услышав раскаты грома, мы быстро сели. На небе не было ни облачка. Неожиданно рядом с нами материализовался Джума с биноклем.

— Вон там, — показал он пальцем туда, где на горизонте образовалось серое облако во плоти и крови.