Идеальная жизнь

Еще я знала об Офелии больше, чем кто-либо. Когда я во время первых рождественских каникул осталась в университете, потому что в Мэне мне некуда было податься, то с удивлением обнаружила, что Офелия тоже никуда не уехала. В своей обычной легкомысленной манере она сообщила всем, что хочет заняться своим загаром. Но в сочельник мы напились виски «Гленфиддик», и Офелия разоткровенничалась. Рассказала о своем отчиме, который лапал ее с тех пор, как ей исполнилось двенадцать лет. О том, как от него пахло лосьоном после бритья. Призналась, что научилась не спать, чтобы слышать малейший скрип двери своей спальни. Когда взошло солнце, мы не открывали подарки, а робко, бережно, как сокровище, вручили друг другу эту правду о себе.

Мы были такими разными, но стали не разлей вода. Когда Офелия стала искать себе новый образ, я поддержала ее. В конце концов, я хорошо понимала, что она так тщательно пытается скрыть. Она купила себе имплантаты в грудь в качестве подарка на выпускной и на законном основании сменила имя. И пока я работала над магистерским дипломом, она всецело посвятила себя тому, чтобы найти для нас квартиру: рядом с киностудиями — для себя и недалеко от Калифорнийского университета — для меня. Квартирка оказалась маленькой, но и арендная плата низкой, и в ней мы прожили почти семь лет.

— Говорите, — сказала телефонистка.

— Офелия!

Я услышала, как она поспешно выдохнула.

— Слава богу, ты позвонила! — воскликнула она, как будто я находилась всего в километре от нее. — Я погибаю.

Я усмехнулась.

— Ты постоянно погибаешь, — возразила я. — Что на этот раз?

— В четыре, как тебе известно, у меня встреча с психотерапевтом. — Офелия ходила к какому-то специалисту, чтобы повысить самооценку, с тех пор, как решила, что сеансы у экстрасенса пользы не приносят. — Сейчас я хожу к нему дважды в неделю, но хотелось бы сократить наши встречи до одного раза, только я не знаю, как об этом сказать.

Я не хотела смеяться, даже не собиралась, но смех сам вырывался наружу. Я закашляла, чтобы скрыть смешок.

— Наверное, я просто не пойду, — вздохнула она. — Поговорю с ним в четверг. — На мгновение она замолчала, а потом, по-видимому, вспомнила, что разговаривает со мной. — А как там в Африке? — покорно спросила она.

Офелия не понимала моего увлечения антропологией — она считала антропологию просто разрекламированным способом испачкаться в грязи, — но знала, насколько много она для меня значит.

— Интереснее, чем я ожидала, — ответила я. — Нашла работу по совместительству.

— Организуешь сафари?

— Консультирую по техническим вопросам в новом фильме Алекса Риверса.

Вдалеке я услышала грохот.

— Боже мой! Боже мой! Боже мой! — причитала Офелия. — Как это произошло?

Когда я ей все рассказала, ко мне вернулись первоначальные сомнения.

— Знаю, что потом я об этом пожалею, — сказала я. — Если бы не деньги — и возможность насолить Калифорнийскому университету! — я бы не согласилась. — Я состроила гримасу. — Держу пари, он не захочет замарать свои ручки.

Я медленно выдохнула, размышляя над последствиями своего спонтанного решения. Кастера я не любила, но, находясь в университете, избегать его не могла. И Алекса Риверса я любить не собиралась, но связала себя обязательством быть его тенью десять часов в день.

— Я пришлю тебе вещи, — заявила Офелия. — Свое черное платье без рукавов, розовый атласный лифчик и…

— Офелия, — оборвала я подругу, — я консультант по техническим вопросам, а не его любовница.

— И тем не менее, — возразила Офелия, — никогда ничего не знаешь наперед. Просто распишись за чертову посылку, а потом можешь засунуть ее в чемодан и забыть о ней. — Она отрывисто дышала. — Поверить не могу! Поверить не могу! Так я и знала, что нужно было заниматься антропологией. — Она даже заикалась от возбуждения. — Господи, Касс, — выдохнула она, — сам Алекс Риверс!

Я улыбнулась. Даже если в этом лифчике я буду дефилировать в двадцати метрах от Алекса Риверса, Офелия, скорее всего, повесит его в рамочке, когда я вернусь домой.

— Он просто человек, — напомнила я ей.

— О да! — выдохнула она. — Человек, который зарабатывает четыре миллиона долларов за фильм и является в ночных фантазиях всему женскому населению.