Идеал воспитания дворянства в Европе, XVII–XIX века

Во-первых, сначала постепенно, а затем все более ускоряющимися темпами меняются принципы отбора правящих элит: на смену происхождению приходит рекрутирование на основе ее собственных достижений – военных, образовательных, предпринимательских, административных, художественных и иных. Хотя унаследованные активы, как финансовые, так и в форме социального капитала, продолжали играть важную роль в отборе и продвижении элит (историческая аристократия была широко представлена в правительстве и парламенте до 1919 года и даже позже[230]), меритократические принципы в формировании новых элит играли все большую роль.

Во-вторых, образование становится важнейшим условием доступа в ряды правящего класса. Важный пример: «апрельские законы» 1848 года, отменив феодализм, предоставили право выбирать и быть выбранными в Национальную ассамблею мужчинам, получившим среднее и высшее образование. Таким образом, падение политической, социальной и в большой степени даже экономической монополии (почти исключительного права владеть землей) дворянства порождало новые правила борьбы за право принадлежности к элите. Старая элита постепенно проигрывала этот неравный бой с новыми конкурентами, в том числе и благодаря своему консерватизму в образовательных и профессиональных вопросах. Это привело сначала к относительному упадку, потом к частичному разорению дворянства, нишу которого в рядах профессиональных сословий и даже правящего слоя заняли прежние аутсайдеры.

В-третьих, в многоэтничной Венгрии эта трансформация в большой степени характеризовалась стремлением мадьяризированных представителей других этносов – в первую очередь евреев, но также и немцев, и славян – занять позиции социального, экономического или интеллектуального лидерства (что впоследствии, после падения Двуединой монархии в 1918 году, приведет к тяжелейшим социально-политическим конфликтам). После 1848 года, в первые десятилетия венгерского капитализма, можно наблюдать возникновение все более четкого функционального разделения между прочно укоренными, но приходящими в упадок старыми элитами и формирующимися новыми. Представители аристократии сохраняли свое влияние в политике, а заметная часть мелкого дворянства заняла позиции в бюрократии на местном или национальном уровне, в то время как образованные представители новой предпринимательской буржуазии и среднего класса, в основном еврейского или немецкого происхождения (врачи, юристы, инженеры, архитекторы, ветеринары, фармацевты, журналисты и др.), стали играть важную роль в рыночной экономике.

Настоящее исследование может ответить (в той мере, в какой это позволяет имеющаяся просопографическая информация) только на вопрос об образовательных стратегиях дворян из Венгрии, ехавших учиться за пределы Венгрии. Необходимы дальнейшие исследования, чтобы дополнить наши данные сведениями об образовании на территории самой Венгрии – в университетах, юридических академиях и профессиональных училищах. Хотя наша команда исследователей обработала уже почти все имеющиеся в архивах учреждений просопографические данные по студентам и выпускникам венгерских высших учебных заведений с 1870‐х годов до 1948 года (коммунистической реформы высшего образования)[231], наш список дворян неполон, поскольку указания на дворянский статус в источниках часто отсутствуют. Остается надеяться, что продолжающееся исследование Ласло Сеги по выявлению и идентификации венгерских студентов в период с 1526 по 1870‐е годы даст более надежные результаты и в этом отношении.

Виттория Фиорелли Неаполитанские женщины: от аристократии к либеральному высшему классу

«Малая родина» и объединение Италии

XIX столетие было временем постепенного объединения национальных государств во всей Европе, однако процесс, приведший Италию к воссоединению, был особенно извилист. Изменения в положении аристократической элиты внутри новой государственной структуры являются важным фактором в определении политических последствий тех трансформаций, что произошли в социальной, юридической и территориальной сферах итальянской жизни, а новые механизмы вхождения в эту страту общества или исключения из нее можно проследить внутри только что установившегося нового национального контекста[232].

Эта историческая специфика побудила итальянских ученых сосредоточить свое внимание на вопросах образования и институциональной организации и рассматривать профессиональное обучение прежде всего с точки зрения идентичности. Как следствие, транснациональным измерением, прочно укорененным в традициях Просвещения, зачастую пренебрегали, хотя оно повлияло на развитие современного западного сообщества, появившегося в результате сочетания разных культурных традиций[233].