Ибица — это глагол

— Чокнутая, — повторил Хоторн-Блайт. — Пожалуй, это не единственное прилагательное, которое пришло бы мне на ум, чтобы описать ее. — Бармен протянул ему бокал. — Спасибо. Я, пожалуй, присяду, Тасмин. Мои ноги уже не те, что прежде.

— Да, конечно, круто.

Хоторн-Блайт сел спиной к диджею и пригубил коньяк, решив, что допьет и уйдет. Не прошло и минуты, как на соседний стул вскарабкалась Элисон.

— ХБ, ты старый черт, — заплетающимся языком начала она, — от чертова диджея никого толку, а? Теперь послушай, ХБ. Не знаю, говорила я это уже или нет, но мы похожи, ты и я. Мы оба умеем обращаться с людьми, и оба умеем получать, что хотим. Я права?

— Да, ты мне уже говорила это.

— Ну и хрен с ним. — Она икнула. — Знаешь, ХБ, даже если случится невозможное и «Молодые» выиграют всю эту бодягу, а «Клуб грешников» вышибут из бизнеса, мне плевать. И знаешь почему?

— Да, ты объяснила это несколько раз.

— Сейчас я тебе скажу. — Она пропустила его реплику мимо ушей. — Это потому, что я буду заниматься собственным делом, когда вернусь домой. Солнцезащитные очки. Буду разъезжать по сраной стране и продавать очки. Как агент, только лучше, и денег больше. — Элисон рассмеялась и снова икнула. — Их покупают все самые крутые магазины. Дома меня дожидается машина Охуенная спортивная машина. Вот, у меня есть фтграфффия в сумочке.

Копаясь в сумочке, она сшибла со стойки бокал водки с клюквенным соком, и тот вылился прямо на маленькое желтое платье Мэл.

— Ах ты неуклюжая... — Мэл вскочила. Элисон ничего не заметила. Она сунула фотографию Хоторн-Блайту.

— Вот, пздатая тачка, да?

— Ты уже несколько раз показывала мне это, Элисон.

— Пойми, я всгда тебя увжжала, а то, что я делала в пршлом году, это был прсто бзниз.

— Нет, Элисон, это было мошенничество, и тебе очень повезло, что ты сейчас не сидишь в тюрьме, а надоедаешь здесь всем. Теперь извини, но я...

Не успел он договорить, как Мэл схватила Элисон за плечо и рывком развернула к себе.

— Ты собираешься извиниться за то, что сделала с моим платьем, или как?

Элисон осмотрела Мэл с головы до ног.

— Вчемдело?

— Ты только что уронила на меня стакан. Элисон уставилась на пятна.

— Это я?

— Да, ты. Элисон хихикнула.

— Упс. — Порывшись в сумочке, она извлекла банкноту в десять евро и протянула ее Мэл. — Держи. Купишь себе новое — думаю, этого хватит.

Она хлопнула Хоторн-Блайта по руке. Он был потрясен не меньше Мэл.

— Элисон, я думаю, ты пьяна. Будет лучше всего, если ты извинишься перед Мэл и поедешь на такси домой.

— Извиняться? Муа? Я ее хьев мен-жер. Мне не нужно извиняться. Если ей не нравится это, что она сделает?

Когда Элисон договорила, Мэл выплеснула бокал белого вина ей в лицо. Кое-кто из гидов смотрел в их сторону.

— Вот что я сделаю, тупая шлюха! — крикнула Мэл. — И я скажу, что еще сделаю. С этой недели я начинаю работать в «Лабиринте», так что можешь засунуть свою тупую работу себе в задницу!

Элисон, с мокрым от вина лицом, бросилась на Мэл и вцепилась ей в волосы. Они повалились на стойку, сметая все, что на ней стояло, и двум официантам пришлось разнимать их, пока они не нанесли друг другу серьезных увечий.

— Ты, ебаная сука, — вопила Элисон, пытаясь вырваться из рук официанта, — ты уволена!

— Я уже уволилась сама, пизда старая. — Мэл одернула платье и направилась к выходу.

— Думаю, мне лучше вызвать автобус, — сказал Хоторн-Блайт. — Жаль, что ты не стала продавать очки, Элисон. Ты умеешь только создавать проблемы, причем глупые.

Элисон схватила фотографию своей машины и сунула ее Хоторн-Блайту под нос.

— Если я глупая, что сказать про тебя, ведь эта машина куплена на твои деньги. И вот я здесь и собираюсь снова тебя наебать.

Элисон опрокинула в рот остатки спиртного из бокала, схватила сумку и ушла.

Хоторн-Блайт был готов согласиться с ней. Конечно, он был дураком, когда позволил втянуть себя в такую грязь.

И судя по тому, как развиваются события, дальше будет только хуже.

Марио выпил по рюмке «Егермейстера» с Гре-гом и Эйсом и через двадцать минуть почувствовал себя очень странно. Казалось, его конечности прикреплены не там, где обычно, видел все он так, словно смотрел в туннель, а в ушах стоял низкий гул.

Он испугался того, что с ним происходит, и в то же время ощущал себя так, словно оказался в компьютерной игре. Он пытался двигаться, но пол словно тек под ногами, и ему приходилось хвататься за что-то, чтобы удержаться на ногах. Он начал бешено потеть.

К тому же ему не давала покоя какая-то мысль, ощущение, что ему нужно было выполнить какое-то поручение. Удалось вспомнить одно — это как-то связано с фотоаппаратом. Что именно нужно с ним сделать, он сообразить не мог, но вытащил его из кармана, открыл и сделал снимок, не пытаясь запечатлеть что-то конкретное.

Фотографировать в клубе было запрещено, и Рио быстро отняла у него фотоаппарат.

В следующий раз он пришел в себя на сцене, совершенно голый.