Язык тела

Одной из известнейших тенденций темных веков стала знаменитая «охота на ведьм». Формулировки, определяющие принадлежность к ведьмам и колдунам, были настолько обобщенными, что подпасть под такое обвинение мог любой человек, будь то аристократ, государственный, политический или экономически неугодный власти конкурент.

Для того чтобы все было «справедливо», было создано учение о «демонологии», согласно которому определялись особенные черты ведьмы, ее колдовские возможности и методы влияния, способы исцеления от дьявольской порчи и форма наказания. Спрос порождает предложение: в помощь инквизиции был написан трактат по демонологии – «Молот ведьм», авторами которого были немецкие монахи Генрих Крамер и Якоб Шпренгер.

Авторы средневекового трактата «выводят всех ведьм на чистую воду». Самой примечательной особенностью их мышления является концентрация внимания на телесности. Согласно «Молоту ведьм», любое колдовство имеет три составляющие: злой замысел ведьмы, помощь дьявола и Божье попущение (то есть Божье бездействие). Эти три силы колдовства подробно рассматриваются в первой части трактата. Вторая часть повествует о способах околдования. В ней исследуются следующие вопросы: о средствах, коими ведьмы имеют обыкновение задерживать силы деторождения; о том, как ведьмы проникают в тела и головы людей, не причиняя им ранений, когда они производят обман чувств; о приемах, с помощью, которых ведьмы могут наслать всякого рода болезни, прибегая к колдовству.

«Молот ведьм» акцентирует внимание на том, что сила дьявола наиболее мощна в сфере сексуальности. Ведьма – это женщина, вступившая в соитие с дьяволом. Главным страхом средневековья был секс. А ведь секс – это не что иное, как контакт тел. Значит, колдовство исходило из плотских похотей. Так считала средневековая церковь, за это осуждала святая инквизиция.

Главными «антигероями» темных веков становятся суккубы и инкубы. Суккуб – демоница, посещающая молодых мужчин ночью и вызывающая у них сладострастные сны. Соответственно, инкуб – это демон, склоняющий женщин к сексуальной связи, распутству и похотливой ненасытности. Главный спор разыгрался в вопросе: «Возможно ли забеременеть от инкуба, являющегося в эротических снах?»

Суккубы часто посещали монахов. Их аскетический образ жизни, блокирование сексуальных желаний находили компенсацию в снах. Эротические сны, нормальные для современного человека, были неприемлемыми для психологии средневекового послушника. Объяснить этот процесс как неотъемлемую часть человеческой природы было невозможно, а значит, вся ответственность за собственную природную похотливость была переложена на суккубов и инкубов.

Существовало мнение, что Бог бездействует в процессе околдования из-за отвратительности полового акта. Эта сфера взаимоотношений мужчины и женщины не охраняется Богом, так как она считается самой греховной. Наследование таких взглядов на природу тела и души во многом определило культуру следующих поколений.

Ренессанс

Эпоха Возрождения воскресила традиции античности и вознесла их на качественно новый уровень. Ренессанс ознаменовался переворотом в системе ценностей, в оценке всего сущего, в отношении к нему.

Вторую половину XIII века – начало XIV века принято называть проторенессансом. Именно в это время были заложены основы для становления новой эпохи – Ренессанса. Одним из главных достояний проторенессанса стало величайшее творение Данте Алигьери «Божественная комедия». Алигьери нередко называют «последним поэтом средневековья и первым поэтом Возрождения». «Божественная комедия» отражает личные переживания и страдания Данте. Это поэтическое творение не безлико, оно является зеркалом души самого автора.

Изображенное учение католической церкви, выстроенное в четкую систему, позволяет понять особенности жизни человека того времени. Однако кроме изложения общих взглядов на духовность и повествования, разворачивающегося в Аду, Чистилище и Рае, Данте Алигьери говорит и о теле, показывая, как различные его органы «выражают» чувства и мысли. Начнем с языка глаз (слова выделены автором данной книги):

Дух замолчал, чтоб мне в глаза взглянуть,

Где ярче виден помысел таимый.

(«Чистилище», 21:109)

Как малыши, глаза потупив ниц,

Стоят и слушают и, сознавая

Свою вину, не подымают лиц,

Так я стоял. «Хоть ты скорбишь, внимая,

Вскинь бороду,  – она сказала мне. —

Ты больше скорби вынесешь, взирая.

(«Чистилище», 31:64)

Она такими дивными глазами

Огонь любви метнула на меня,

Что веки у меня поникли сами,

И я себя утратил, взор склоня.

(«Рай», 4:139)