Язык небес

Впереди Рэмси заметил невысокого, энергичного мужчину, одетого в кашемировое дорогое пальто, хорошо подчеркивающее все достоинства его фигуры. Бледное, пухлое лицо покраснело от мороза. Он был чисто выбрит, его жесткие темные волосы прикрывали высокий лоб. Мужчина притопывал ногами, явно пытаясь согреться. Рэмси посмотрел на свои часы и подсчитал, что тот находится здесь по меньшей мере минут пятнадцать.

— Адмирал, вам известно, насколько здесь чертовски холодно? И вы не могли прийти вовремя?

— Если бы мне надо было прийти вовремя, я именно так и сделал бы.

— Я не в настроении мериться званиями. Совсем не в настроении.

Интересно. Видимо, должность начальника штаба сенатора США придала ему смелости. Лэнгфорд не удивился бы, если бы сенатор Аатос Кейн приказал своему подчиненному прикинуться дурачком. Или он это себе только что выдумал?

— Я здесь, потому что сенатор сказал, что у вас есть для него сообщение.

— Хочет ли он до сих пор занять президентское кресло?

Все предыдущие контакты Рэмси с Кеном осуществлялись только через этого эмиссара.

— Так и есть. И он им станет.

— Уверенно сказано — для сотрудника, который крепко дышит в спину своему боссу.

— У каждой акулы есть своя рыба-прилипала.

Рэмси улыбнулся:

— Это точно.

— Чего вы хотите, адмирал?

Лэнгфорд был возмущен высокомерием молодого человека. Настало время поставить его на место.

— Я хочу, чтобы ты заткнулся и слушал меня.

Он обратил внимание на глаза собеседника, изучавшие его оценивающим взглядом профессионального политика.

— Когда Кейн был в беде, он попросил о помощи, и я дал ему то, что он хотел. Это было сделано без всяких вопросов… — Адмирал подождал, пока мимо пройдут три человека, и продолжил разговор: — Должен добавить, что я при этом нарушил много законов. Уверен, что это не может вас не беспокоить.

Его собеседник не обладал солидным возрастом, мудростью или богатством. Но он был амбициозен и понимал ценность политической конъюнктуры и целесообразность.

— Сенатор признателен вам, адмирал, за все, что вы сделали. Хотя, как вам известно, мы не были полностью осведомлены о ваших планах.

— И вы также не отказались от последовавшей суммарной выгоды.

— Согласен. Так чего же вы хотите сейчас?

— Я хочу, чтобы Кейн назвал президенту мое имя, когда будут обсуждаться кандидатуры в Объединенный комитет начальников штабов. Я заинтересован в том, чтобы занять место Сильвиана.

— И вы думаете, что президент не сможет сказать сенатору «нет»?

— Ну, я не думаю, чтобы он так рисковал; это может привести к тяжелым последствиям.

Взволнованный собеседник посмотрел на него, и его лицо осветилось мимолетной улыбкой:

— Этого не произойдет.

Рэмси все еще сомневался в том, что правильно все услышал.

— Сенатор предполагал, что вы этого захотите. Тело Сильвиана, вероятно, еще даже не успело остыть, когда вы сделали этот звонок… — Молодой человек заколебался. — Это нас очень удивило.

Рэмси заметил недоверие в напряженном взгляде собеседника.

— В конечном итоге вы оказали нам услугу.

Рэмси проигнорировал прозвучавший намек и спросил:

— Что вы имели в виду, говоря «этого не произойдет»?

— Вы слишком любите спорить. Вы должны понимать, что слишком многие в военно-морском флоте не любят вас или не доверяют вам. Одобрение вашего назначения может вызвать негативный осадок. И, как я уже упомянул, мы вступаем в президентскую гонку в начале следующего года.

Лэнгфорд понял, что классический вашингтонский «тустеп» начался. Знаменитый танец, в исполнении которого политики вроде Аатоса Кейна были виртуозами. С этим согласится каждый. Кейн планировал вступить в президентскую гонку и многим внушал доверие. Фактически он был главным кандидатом от своей партии, конкурентов у него практически не было. Рэмси знал, что сенатор потихоньку накапливал публичные обещания лидера партии, а сейчас они дошли до миллионов избирателей. Кейн был представительным мужчиной с привлекательной внешностью, комфортно чувствовал себя и перед толпой, и перед камерой. Он не был ни истинным консерватором, ни либералом, а некоей смесью того и другого. Пресса любила обозначать это как «посреди дороги». Сенатор был женат уже тридцать лет. Его семейная жизнь протекала без намека на скандал. Он был даже слишком совершенен. За исключением, конечно, того одолжения — и Рэмси исполнил его просьбу.

— Это прекрасный способ отблагодарить своих друзей, — сказал адмирал.

— А кто сказал, что вы были нашим другом?

Адмиралу удалось скрыть смятение и внезапно охватившую усталость. Он должен был это предвидеть. Высокомерие. Самая распространенная болезнь, поражающая политиков с большим стажем.

— Не был, вы правы. Это было самонадеянно с моей стороны.

Мужчина тут же утратил холодность.