Язык хищников

В голове всплыли воспоминания о мудром капитане, который стал для него настоящим другом и наставником, сильным плечом, которого ему так не доставало эти годы, и вспомнил тот злополучный день, когда его жизнь снова перевернулась, как и корабль, на котором он отправился в первое плавание.

Наступившее утро сменило ночной штиль на небольшую качку. Палубу шатало из стороны в сторону, но почти все моряки уже привыкли и смогли приспособиться к волнениям на воде. Тяжелее всех доставалось Дагфару. Каждый раз его выворачивало наизнанку даже от небольшой качки. Все его мечты о путешествиях разбились крахом, но хуже ему было оттого, что их общим мечтам со старым капитаном не суждено сбыться.

Отсиживаясь в каюте, молодой юнга держал перед собой медное ведро, оно уже не раз выручало его. К нему присоединились старый капитан и ещё молодой король Фредерикус. Они были с ним практически одного возраста, практически одного роста, были и схожи их черты лица. Они оба заметили сходства при первой встрече, и, хотя не подали виду, это бросалось в глаза. В остальном они были полностью отличные. Сильный духом и волевой Дагфар привык многого добиваться самостоятельно, в его мире всего можно было добиться силой, и если не физической, то моральным аспектом. Здесь же действовали иные законы, и как на берегу Верхних Холмов, так и на судне, во главе стоял мечтательный, добросердечный Фредерикус, который в жизни самостоятельно добился лишь того, что удачно родился. И если на суше их интересы практически не пересекались, то здесь, в маленьком мирке, он должен подчиняться ему, и быть с ним любезным. Парень не очень жаловал появление короля в каюте, но возразить ему не мог. Старый капитан, отшучиваясь, хлопал юнгу по плечу, смеясь, что не о таком приключении тот мечтал, а бледный мальчишка лишь мог выдавить улыбку из себя. Фредерикус молча стоял в углу, когда снаружи волна захлестнула на борт, и потеряв равновесие, он рухнул на пол, разбив голову о дверной косяк. Старик лишь ахнул от неожиданной тряски, а Дагфар крепче ухватился за ведро. Из головы Фреда сочилась кровь, и капитан решил, что лучшим средством будет промыть рану спиртным. Король даже не понял, что тот имел в виду, еле поднялся на ноги и присел рядом с помутневшим юнгой.

Вскоре старик вернулся, пошатываясь, еле успевая хвататься за дверные косяки, вошёл в каюту. В руках держал бутылку крепкого вина. Молодой король было подумал, что этим собирается промыть его рану, но капитан рассмеялся над его предположением, и откупорив бутылку, передал ему в руки. Юнец ни разу в жизни не вкушал крепкие напитки, поморщился от резкого запаха, что ударил его в нос, и тут же глотнул несколько раз. Он ощущал, что вот-вот выплюнет горячительную терпкую воду, но пересилил себя и проглотил. Дагфар хихикал над его реакцией, хотя сам помнил, как-то же вино впервые пробовал с капитаном, ещё когда они мечтали о плавании. Он взял у того бутылку и смело хлебнул, но тут же поднёс ведро ближе к себе, ощущая рвотные позывы. Это вино было в несколько раз крепче того, что он пробовал, да и вообще засомневался, что это за напиток был на самом деле. Лишь старик не мог сдерживать смех перед ними, и забрав бутылку себе, гордо сделал несколько больших глотков и даже не поморщился.

Распив почти всю бутылку крепкого вина, им заметно стало веселее, и никто уже так остро не реагировал на усилившуюся качку. Капитан громко смеялся над мальчишками, видя, как они захмелели, и на его удивление, сильный и крепкий Дагфар захмелел быстрее короля. Оба глядели друг на друга и посмеивались, один отпускал шуточки о морской болезни, второй – о нежном характере. В голове Фредерикуса щёлкнуло возмущение, и только хотел грубо ответить юнге, как вдруг понял, что парень говорит истину. Поведал новым друзьям о том, что с самого рождения его оберегали от всего, слуги боялись, чтобы мальчик лишний раз не перетрудился, но и не давали полной свободы, усадив на королевский трон ещё младенцем. Он и жизни-то не видел, а уже пришлось править городом. Его голос стал тусклым после этих слов, он чуть склонился и продолжил рассказывать… Ему сложно жаловаться на жизнь, как могут подумать другие, но и существование в замке тоже беззаботной не назовёшь. Единственным утешением для него была нянька Асвида, которую он любит как родную мать, которую не знал.