Язык как инстинкт

В действительности, таких чудодейств не одно, а два, и они ассоциируются с именами двух европейских ученых XIX века. Первый принцип, сформулированный швейцарским лингвистом — Фердинандом де Соссюром, это — «произвольность знака» — полностью условное соответствие звука смыслу. Слово dog ‘собака’ не похоже на собаку, не бегает и не лает, как собака, но тем не менее, означает «собака». Так происходит, поскольку каждый носитель английского языка в детстве прошел одним и тем же путем автоматического запоминания, соединившим звучание со смыслом. Благодаря этому стандартизированному запоминанию члены языкового сообщества получают огромное преимущество: возможность передать мысль из сознания в сознание практически мгновенно. Иногда скоропалительный брак звучания и смысла бывает забавен. Как отмечает Ричард Ледерер в «Безумном английском» («Crazy English»), We drive on a parkway but park in a driveway ‘мы ездим по парковой дороге, но паркуемся на проезжей части’, в гамбургере (hamburger) нет ветчины[29], а в «сладких хлебцах» (sweetbreads) — хлеба[30], голубика (bluberries) действительно синяя (blue), а вот клюква (cranberries) не ходит с клюкой. Но подумайте о «разумной» альтернативе передавать мысли так, чтобы слушатели постигали содержание благодаря форме. Этот вариант так до смешного ненадежен и так напрашивается на остроумное обыгрывание, что мы превратили его в игру, такую как, например, пикшенери[31] или шарады.

Второе чудодейство, лежащее в основе языкового инстинкта, заключено в высказывании Вильгельма фон Гумбольдта, который явился предтечей Хомского: язык «бесконечным образом использует конечные средства». Мы видим разницу между забывающейся фразой Собака кусает человека и таким открытием, как Человек кусает собаку благодаря порядку слов, в котором расположены собака, человек и кусает. Таким образом, мы используем некий код для перевода с одного порядка слов — на другой и с одной комбинаций мыслей — на другую. Этот код, или набор правил, называется генеративной (порождающей) грамматикой; как уже упоминалось, не следует путать ее со школьной и стилистической грамматикой, с которыми мы сталкивались в учебных заведениях.

Принцип, лежащий в основе грамматики, не обычен для естественной, природной среды. Грамматика — это пример «дискретной комбинаторной системы». Конечное число дискретных элементов (в данном случае — слов) отбирается, соединяется, перемещается для создания больших структур (в данном случае — предложений) со свойствами, совершенно отличными от свойств составляющих их элементов. Например, значение предложения Человек кусает собаку отлично не только от значения каждого из трех слов, его составляющих, но также и от значения тех же слов, составленных в обратном порядке. В дискретной комбинаторной системе, такой как язык, может существовать неограниченное число абсолютно отличных друг от друга комбинаций с неограниченным же диапазоном свойств. Другая замечательная дискретная комбинаторная система в естественной среде — это генетический код в ДНК, где четыре вида нуклеотидов комбинируются в шестьдесят четыре вида кодонов, а кодоны могут составлять ряды неограниченного количества различных генов. Многие биологи делали обобщения на основе тесной параллели между принципами грамматических и генетических комбинаций. На профессиональном языке генетиков о рядах ДНК говорят, что они содержат «буквы» и «пунктуацию», могут быть «палиндромические», «не значимые» или «синонимические», их можно «транскрибировать» и «переводить», и даже «хранить в библиотеках». Иммунолог Нильс Жерн назвал свою нобелевскую лекцию «Генеративная грамматика иммунной системы».

Большинство сложных систем, которые мы наблюдаем в мире, напротив, являются контаминирующими системами, как, например, геология, смешение красок, кулинария, звук, свет и погода. В контаминирующей системе свойства комбинации находятся среди свойств ее элементов, а свойства элементов теряются в общей массе соединения. Например, смешение красной и белой краски дает розовую краску. Таким образом, область свойств, которая имеется в контаминирующей системе, очень ограничена, и единственный способ обнаружить различия между большим числом комбинаций — это выделять все более и более тонкие отличия. Может и не быть совпадением тот факт, что две системы во вселенной, наиболее впечатляющие нас неограниченностью своего сложного строения — жизнь и сознание — имеют в основе дискретные комбинаторные системы. Многие биологи уверены, что если бы наследственность не выражалась в дискретных элементах, то эволюция (такая, какова она в нашем понимании) не была бы возможна.