Язык и сознание

В самом деле, если к отдельному, изолированному слову (например, «стол», «собака», «уголь», «страдание»), обозначающему определенный предмет или состояние, присоединяются другие слова («бежать», «идти» или «красный», «горький»), обозначающие определенные действия или качества, то они вводят это слово в определенную систему отношений, в иерархическую систему понятий. Однако отдельное слово еще не выражает целого суждения, целой мысли. Наоборот, фраза, даже самая простая («Дом горит», «Собака лает», «Сомнение полезно»), не просто обозначает какой-то предмет или явление, но выражает определенную мысль, сообщает об определенном событии. Именно поэтому ряд психологов, и лингвистов, начиная с В. Гумбольдта, Ф. Сосюра и кончая А. А. Потебней, утверждает, что не слово, а именно фраза или предложение является основной единицей живой речи, основной единицей общения. Таким образом, если слово является элементом языка, то предложение является единицей живой речи. Мы и займемся анализом тех данных, которые подтверждают это положение.

Положение о первичности высказывания или первичности предложения подтверждается историей языка, вернее, его праисторией. На первом этапе праистории язык состоял из одних только звуков или «слов», которые получали свое значение лишь в контексте действия или ситуации; они носили симпрактический характер, и если в одной ситуации слово-обозначало предмет, то то же слово, сопровождаемое интонацией и включенное в другую ситуацию, могло выражать целое суждение, целое однословное предложение.

В этих случаях только одна часть предложения (подлежащее) выражается в слове, в то время как вторая часть предложения (сказуемое) заключается в жесте или в практическом действии.

В других случаях имело место и обратное отношение: указательный жест, направленный на внешний предмет, получал функцию подлежащего, в то время как словесная формулировка относилась к действию с этим предметом.

Лишь на дальнейших этапах развития языка роль действия и жеста переходит к глаголу и симпрактическая связь слова с действием заменяется синсемантической связью, т. е. связью двух слов. На этом этапе развития языка единицей живой речи уже является не изолированное слово, а целая фраза или оформленное речевое высказывание. В белее наглядных формах этот путь можно проследить при анализе развития речи ребенка.

Как уже говорилось, отдельные слова, с которых начинается развитие речи ребенка, на самом деле являются «однословными предложениями», будучи вплетенными в действенную ситуацию. Так, слово «кукла» может обозначать у ребенка «Дай куклу», «Хочу куклу» и т. д. Примем это основное положение как исходное для всех наших дальнейших рассуждений.

Психологическая проблема фразы как единицы высказывания

Чем определяется переход от отдельных слов к фразам, которые составляют основную единицу целого высказывания?

Мы уже сказали о том, что если изолированное слово обозначает предмет (действие или качество) и обобщает его (т. е. вводит в определенную категорию), то фраза является выражением целой мысли определенного суждения.

Каков процесс порождения этой наиболее короткой формы речевого сообщения? В разные периоды психологи и лингвисты делали различные попытки ответить на этот вопрос.

Классическая психология прошлого, исходившая из традиций ассоциационизма, ограничивалась лишь самыми общими утверждениями о том, что фраза или предложение является результатом ассоциации отдельных слов, что каждое слово вызывает ряд ассоциаций, т. е. другие слова, связь которых и представляет собой целое предложение.

Однако совершенно очевидно, что подобные попытки понять порождение целого связного высказывания из отдельных денотативных или коннотативных значений слова несостоятельны: ни обозначение, ни обобщение предметов, действий и свойств, ни актуализация «смысловых полей», стоящих за словом, еще не приводит к появлению связного высказывания, основной формой которого является фраза.

Фразу следует, скорее, рассматривать как единую серийно организованную систему, относящуюся к тому типу процессов, о которых говорил Лешли (1951), впервые поставивший вопрос о «серийно организованных формах поведения», или как сложную «динамическую структуру», о которой говорили ранние представители гештальт-психологии, рассматривавшие музыкальную мелодию как единое динамическое целое. Как известно, представители Вюрцбургской школы в психологии считали, что в основе таких динамических образований, вызывающих целое суждение, лежит некая общая интенция или установка, которая в дальнейшем и приводит к возникновению целых организованных логических структур.