Язык города

Многие статьи, доклады, книги, написанные в те годы, и особенно написанные эмигрантами за рубежом, пророчили русскому языку конец: «Мы разучились говорить на хорошем ядреном русском языке. Мы до снх пор еще злоупотребляем советским птичьим языком!..» «Обезьяньим» называли язык газет времен нэпа. Еще в 1928 г. профессор Е. Д. Поливанов заметил, что «средний обыватель 1913 г. и современный комсомолец говорят на разных языках»; последний употребляет выражения, непонятные многим: шагай сюда, ставить работу, я солидарен, опасный момент, ужасно серьезный, вести собрание, заслушать доклад, как будет насчет высказаться, от имени бюро, кандидатура согласована, мелкобуржуазное мещанство, для близиру и т.п. Как будто подобные реплики могут отменить русский язык! Однако комсомолец тех лет не чурался и архаичных славянизмов вроде вся и все; не за страх, но за совесть; всуе, сугубый... Торжественные ежели, ибо комсомольцы почему-то особенно любили.

Нет, говорили другие, не погибает русский язык. Правда, пока еще социальный прогресс происходит за счет общего снижения литературной нормы, но в будущем это будет изжито.

Но время торопит. Столкновение классов, наций, языков, речений вызывает необходимость в новых средствах выражения возникающих понятий и идей. Самый ритм порождения новых слов убыстряется, в дело идут все подручные средства, используются все доступные источники слов.

1919 г. — появились слова испанка 'грипп*, сыпняк, культурник; входят во всеобщее употребление семантически переосмысленные заимствования: пошиковать, виртуоз 'ирон. вертлявый человек', танцульки, доминировать, базироваться, изолировать и прямые заимствования вроде контакт, анкета, коррупция.

1921 г. — начало нэпа, жаргон городского «дна» впервые входит в разговорную речь: заначка 'припрятанный капитал' (а затем и шире — и по значению, и по употреблению), подначивать 'подзадоривать, провоцировать на разговор\ замести ^изобличить, поймать на чем-либо', трепаться (на допросе) 'валять дурака'... Каждое из подобных слов сегодня используется в значении, более широком, чем то, в каком пришло оно из жаргона. Расширение значения и позволило слову сохраниться в просторечии.

Середина 20-х годов. Разговорные формы через речь мелких служащих проникают даже в печать, обрабатываются до расхожих формул: план завершен (вместо выполнен), делать акцент на... (следует ставить акцент); впервые публично зазвучит пресловутое ложить (вместо положить или класть). В речь вплетается множество иностранных слов, не всегда понятных, но столь привлекательных. В 1925 г. опрашивают красноармейцев: какие слова они знают, слышали или понимают? Совершенно неизвестны блокада, ветеран, десант; почти неизвестны моральный, премировать, демобилизовать и даже СССР; но хорошо знакомы бастовать, резолюция, дезертир, шпион, кооператив; исключительно всем понятны армия, заем, кутузка, программа, реквизиция, трибуна, политрук. Должно было пройти время, должны были произойти события, затронувшие всех, чтобы постигли люди смысл, значение многих прежде непонятных слов (блокада, демобилизовать...). Отдельный человек изучает слово и то, что за ним стоит, народ в целом должен это пережить, и только поэтому слово навсегда остается словом его лексикона.

Интересно, как говорили люди 20-х годов? Вот запись разговорной речи 1928 г.: Подчастую мы встречаем самое ужасное искажение русского языка... Например, вместо «есть* говорят «шамать», «жрать»... Но этот вышеперечисленный диалект находит себе отличие по мере приближения к центральным городам и в частности к Ленинграду, здесь более диалект отличается тем, что столица говорит с большим пафосом... Механическое смешение языковых форм, пришедших из разных говоров, из плохо усвоенных газетных оборотов и лозунговых призывов, канцеляризмы — все отразилось в безыскусной, но претендующей на литературность речи. Упоминание о том, что в столицах говорят «с большим пафосом», любопытно как общее тогда отношение к литературному языку.

А вот как передает речь тех времен С. Залыгин в романе «После бури»:

— Закрепляется такое баловство словами, как * развертывание животноводства», а чтобы мы выполнили план, нужно, чтобы все до единой коровы при каждом отеле приносили по два теленка! Перевоспитаем коров!

Аплодисменты.

Неловкость разговорной фразы передана хорошо, но подбор слов и выражений вызывает сомнение в их принадлежности к концу 20-х годов. Большинство их — выражения и термины более поздние, уже «колхозного» периода. Эта стилизация «под 20-е годы» не дает представления о реальной речи того времени.