Язык его пропавшей жены

— И гауляйтер. И наместник Кремля, только своим в доску прикидывается. А сам за зверей стоит. По два! Ишь чего захотели! Да я удавлюсь скорее.

— И удавишься. Все мы скоро сами собой удавимся. От такой жизни.

Велемир смекнул, что это те самые транзитные, из Чебоксар. Только среди голых тел никто никого, конечно же, не узнавал. Да и пьяные вчера все были в полный дребадан. Кто кого запомнит? Но на всякий случай Велемир пересел от транзитных подальше. Тут, среди трех мужиков, тоже шел интересный и продуктивный разговор.

— …Куры несутся, как очумелые, — гудел один из них. — Просто ничего не могу понять, никогда такого не было. И ведь главное — петуха-то нет, зарезали еще в прошлом годе. А как вышло? Люба моя помирать собралась, грит, хочу супчика из петушиных потрошков, напоследок, ну я и тюкнул топором.

— Кого? Ее, что ли?

— Зачем ее? Она оклемалась. А петушка-то я уже тюкнул. А куры уже год как несутся и несутся. Со скоростью пять яиц в ночь. Без петуха. И яйца все какие-то в крапинку, как перепелиные.

— Слышь, а ты часом сам по ночам в курятник не бегаешь?

Раздался хохот. Потом один из них произнес:

— Это знак. Так, сказывают, перед большими бедствиями бывает. А еще белая вдова ходит. Сейчас ее тоже видели.

— Брось заливать-то.

— Не, ходит.

— Та, что ли, старуха с кладбища?

Вот на этих-то словах о кладбище Велемир и навострил ушки.

— Она и по городу ночью бродить стала, — продолжил один из мужиков. — Иной раз и в окна постукивает. Будто зовет куда-то кого-то. Покойного мужа, что ли? Ну, того, который утоп.

— Она и по городу ночью бродить стала, — продолжил один из мужиков. — Иной раз и в окна постукивает. Будто зовет куда-то кого-то. Покойного мужа, что ли? Ну, того, который утоп.

— Да она сама покойница, — возразили ему. — Смотреть на эту смерть страшно.

— Не, знаки подает. Чтоб готовились. Чтоб не проспали.

— А чего? Царствие Небесное, что ли?

— А я знаю? Событие какое-то. Может, землетрясение. Или пожар. Мало ли чего. Так тебе сразу и ответят. Вот когда случится, тогда и узнаешь.

— Это верно, — согласились с ним.

— Вот и куры тоже. Главное дело — без петуха. И в крапинку.

— И комету вчера видели над Юрьевцем. Летела прямо на нас. Чуток не долетела, метров пятьсот, а то бы… Как в Челябинске. Потом стекла вставляй.

— Кабы только стекла. Гробами запасаться надо, вот что я вам скажу.

Морда одного из мужиков показалась Велемиру знакомой. Больно на брата-эпилептика смахивал. Впрочем, вчера было темно в глазах, не разглядеть. Но теперь этот мужик и сам смотрел на Велемира пристально, припоминая что-то. Пришлось в ответ кисло ухмыльнуться. А тот вдруг, обращаясь к нему, спросил, словно у третейского судьи:

— А вот вы лично, что думаете по этому поводу?

Пришлось отвечать.

— Я лично по этому поводу ничего не думаю, и думать не намерен. Мне сильно много думать врачи запрещают, особенно по поводам и без поводов. А вот сколько у вас за бритье берут? Тоже копеек двадцать, или по валютному курсу?

— Нет, двадцать только сегодня, а у парикмахера день рождения через неделю. Вот тогда и приходите, — пояснил один из мужиков, наиболее симпатичный из всех, поинтеллигентней.

— Мне ждать некогда. Тем более что тут кометы всякие с курами летают. А у меня свиданка. И со щетиной идти к даме ну просто никак нельзя.

— Уж не к белой вдове ли намылились? — спросил тот, кто походил на брата-эпилептика.

— Намылиться я еще всегда успею, но только после третьей ходки в парную. А вот вам, товарищи, стыдно тут всякую мистику под ногами разводить! — и Велемир укоризненно указал на пол, словно именно там «мистика» по обыкновению и разводится. Правда, под скамьей действительно были лужицы от мокрых ног. Но он повторил: — Стыдно.

Хотя стыдить голому голого глупо. Это все равно, что дуть на одуванчик против ветра: толку-то?

— Черемисинов, — представился самый интеллигентный, симпатичный, приподняв тощий зад, даже одной рукой до плешки дотронулся, будто был в шляпе и хотел ее снять. — Местный предприниматель. Мелкий.

— Тоже, — охотно ответил Велемир, причем сделал ударение на втором слоге. Прозвучало это как какая-то зарубежная фамилия: «Тожэ».

Остальные банные сокамерники знакомиться не пожелали.

— Товарищ Тожэ из Испании? — полюбопытствовал Черемисинов. — Идите спокойно брейтесь, камрад, я пригляжу за вашим бельишком.

— Спасибо, это по-партийному, — пожал ему руку Велемир и, плотнее завернувшись в простыню, торжественно зашлепал в цирюльню, откуда доносился лязг ножниц. Брюки, впрочем, он на всякий случай прихватил с собой.

Вернувшись уже без щетины, но с двумя порезами — на щеке и подбородке, он тотчас приступил к той теме, которая терзала его во время бритья. Хотя трое голых разговаривали теперь совершенно о другом.

— Явление комет на Руси накануне моровой язвы, голода или нашествия татар — дело обыкновенное, — вклинившись, начал Велемир. — А вот с вашей «белой вдовой» еще предстоит разобраться. Я, собственно, за тем и приехал. Чтобы вывести мошенницу на чистую воду. Так вы говорите, она на кладбище обитает?

Голые озабоченно переглянулись. Ответил Велемиру Черемисинов: