Язык его пропавшей жены

Вадим отчего-то сам с любопытством уставился на своего клиента и совсем уж непонятно почему вновь солгал:

— Это — так. Родственник.

— Я думала, у нас будет серьезный разговор. О нашем будущем. Без посторонних… родственников.

Обиженная невеста сделала попытку встать. Но лишь перекинула одну стройную ножку на другую. Однако градус накала не сбавляла. Это было видно по ее нахмуренным бровкам. А у столика уже услужливо стояли две официантки в национальных одеждах и терпеливо ждали, когда закончится спор хозяйствующих субъектов. Обстановка разрядилась не без помощи клиента.

— Вы, милая, допустили две лингвофилософские ошибки, — обратился он к ней. — Если, допустим, можно ждать «целую вечность», то кто-то в этой гипотетической очереди, когда надоест, захочет ограничиться ее половинкой или четвертью. Это как попросить отрезать от головки сыра грамм триста. Вечность неделима на время. И нельзя при этом вести какие-либо серьезные разговоры о будущем, поскольку оно и есть вечность и это все равно, что ловить пустоту сачком. Ни черта не поймаешь. А вот то, что все мы генетические митохондриальные родственники — чистая правда. Я в этом совсем недавно убедился, на собственном опыте, в Юрьевце, — и странный мужчина при этом выразительно посмотрел на них.

После сей маловразумительной речи, которая, тем не менее, пришлась почему-то задиристой невесте по душе, официантки стали принимать заказ. Кормили здесь всегда вкусно и не слишком дорого. Принесли различные салаты, пирожки, блинчики, зелень, фрукты, а потом еще рыбу и мясо, а также пару кувшинчиков вина. За ужином говорил в основном загадочный клиент. Его «жужжанию» никто не мешал, поскольку юрист и модель обладали отменным аппетитом, а с набитым ртом что возразишь и как поспоришь? Лишь раз только девушка улучила момент, толкнула Вадима в бок и тихонько спросила:

— Как зовут эту балаболку?

— Хрен знает, — отозвался сотрапезник, запивая красным вином шашлык из осетрины. На том временно и успокоились, продолжая слушать и кушать. Мужчина же лишь ковырял вилкой в тарелке, но забывал доносить до рта, который не закрывался по другой причине. Был полон слов.

— Вот сказал я вначале, что все мы одна родня, а теперь поясню. В ДНК каждого мужчины, а именно в Y-хромосоме, имеются определенные участки, в которых постепенно, раз в несколько поколений, раз за разом в нуклеотидах накапливаются мутации… Y-хромосома — единственная из всех 46 хромосом, точнее, из 23-х, несущих сперматозоид, извините, девушка…

— Да ничего, я уже знаю, что это такое. Взрослая девушка.

— …которая передается от отца к сыну, и далее к каждому очередному сыну по цепочке времен длиной в десятки тысяч лет. Сын получает Y-хромосому от отца точно такую же, какую тот получил от своего отца, плюс новые мутации, если таковые произошли при передаче от отца к сыну.

— Вы закусывайте, а то пьете все, — прервал его Вадим.

— Благодарствуйте, сыт. Возьмем, к примеру, славян. Славянские языки, по данным лингвистов, разошлись примерно тысяча триста лет назад. Но генеалогически славяне — русские, украинцы, белорусы, поляки, чехи, словаки, сербы, хорваты, боснийцы, македонцы и другие, — принадлежат к различным родам. И история этих родов совершенно разная. Поэтому западные и восточные славяне как «этнокультурные сообщества» — это несколько разные понятия. Одни в массе католики, другие — православные. Язык заметно различается. А в рамках ДНК-генеалогии — это одно и то же, один род, одна и та же метка в Y-хромосоме, одна и та же история миграций, один и тот же общий предок. Одна и та же предковая гаплогруппа, наконец.

— Хоть салат с крабами попробуйте, — участливо сказала невеста.

— Потом, потом, — он словно спешил куда-то. Может, хотел выговориться? — В языкознании «славяне» — это одно, в этнографии — другое, а в ДНК-генеалогии — третье. Но гаплогруппа, род образовался тогда, когда ни наций, ни языков еще не было, ничего не было, кроме… — Мужчина хотел подобрать какой-то яркий образ, но лишь покрутил пальцем в воздухе, а потом просто махнул рукой и закончил свою мысль: — Поэтому принадлежность к своей гаплогруппе — первична. Как первична не материя, а Слово. Да, Слово было, а языков еще нет. И каждый из нас носит определенную метку в ДНК. И эта метка в мужском потомстве неистребима. Она может быть истреблена только вместе с самим потомством. Целенаправленно, если хотите.

— Никто этого здесь не хочет, — успокоил его Вадим.

— Да? Ладно. Но эта метка вовсе не означает, что она — показатель некой «породы» человека. Она не связана с генами и не имеет к ним никакого отношения. А именно гены могут быть при желании связаны с «породой». Гаплогруппы же и гаплотипы никак не определяют форму черепа или носа, цвет волос или глаз, физические или умственные характеристики человека. Но они навсегда привязывают носителя гаплотипа к определенному человеческому роду, вначале которого был его патриарх. Потомство его выжило и живет в наши дни, в отличие от миллионов других оборвавшихся генеалогических линий.

— Жалко птичек! — вздохнула девушка. На что мужчина ответил: