Язва

А теперь все для нас кончено. Земное зло не имеет больше никакого значения: каждый день умирают тысячи. От сухой гангрены, гноящихся ран или просто от жажды и голода. Но особенно убивает людей отчаянье, которое и у меня примешивается к горьковатой иронии: нас со знанием дела заманили в эту ловушку. И все препятствия, которые воздвигали перед нашим отлетом, служили только для того, чтобы как можно лучше одурачить нас. На самом деле Ночные знали заранее: у нас нет никаких шансов добраться до звезд Арктура.

Прощай, друг.

Передай всем в эскадре: между Землей и свободным миром есть какая-то бездна, которая засасывает звездолеты».

«…Будем же математически точными, Ченг. Все корабли, которые приближаются к Бездне Лебедя, пропадают. Большая часть пропадает, не оставив следов. Сразу отвергать предположение, что там существует „изгиб“ или „пространственно-временной узел“, значит отвергать реальность.

У такого изгиба обычно максимальный эффект.

Вот как я себе это объясняю (и это так же просто, как решить уравнение первой степени): наши старые профессора приписывали пространству приблизительно сферические свойства, так как распространение звезд подчиняется, по всей вероятности, закону больших чисел. «По другую сторону, — говорили они, — где нет ни материи, ни излучений, есть только ничто». Необходимо признать, что это «ничто» существует, и что оно вызывает притяжение, которое, может быть, и является причиной чудовищной плотности звезд в этом районе неба. Я не могу сказать, состоит ли та вселенная из антивещества — это еще надо изучить. Оставим это занятие будущим поколениям — если только они будут. Учитывая эти предпосылки, я делаю два вывода:

а) между двумя противоположными вселенными есть точка соприкосновения;

б) она находится в Бездне Лебедя.

Создается впечатление, что Антигона находится как раз в этой точке. Среди планет, непреодолимо затягиваемых абсолютной пустотой, эта должна двинуться в ту сторону первой. А пока она уже разделена на две ярко выраженные зоны: одна из них под углом повернута к солнцу Лебедя, а другая погружена в «тот» мир.

Однако, до этого у планеты были нормальные генезис и геологическое развитие. Она была обитаема, и на ней сохранились остатки городов. Несколько ссыльных, которые были здесь до нас, расшифровали иероглифы, которые, как оказалось, относятся к галактической семантике. Эти надписи рассказывают о странных феноменах, носят отпечаток всех известных мифов. В определенные периоды «смежная бездна отверзается, поглощая жизнь». Однако (и это согласуется с законами кинетики), действие поглощения постоянно возрастает. Отсюда следует особенно соблазнительная и ужасная гипотеза: наступит момент, когда сначала это скопление звезд, а потом и вся метагалактика провалятся в ничто».

«…Нам не достанется ни букетов, ни лавровых венков. Мы просто подыхаем. Особенно непереносима жажда. Кожа стягивает виски, а мои десны похожи на края задубевшей кожи. Несколько хитрецов пытались торговать витаминами за золото. Но для чего здесь золото? Как бы там ни было, их потом нашли прямо-таки разодранными, обескровленными. Я потом понял, почему, когда увидел, как люди сами себе вскрывают вены, чтобы напиться… Эти мертвецы напоминают деревянные статуэтки, очень хрупкие. В смерти от обезвоживания тоже нет ничего хорошего…»

«…Господин архиепископ, я была глубоко верующей. Я старалась превратить мою жизнь в человеческое совершенство — в христианское бытие. Я решалась улететь из-за Клауса и детей, потому что именно они очень хотели спастись от Язвы. Ну, а я — я была ничтожна и скромна, мне хватало того, что я оставалась рядом с ними. А теперь я потеряла и детей, и Клауса.

Я не стану рассказывать вам, как они умерли, вас может стошнить. А все из-за воды. Прошел слух, что вода есть где-то во мраке с той стороны. Я даже не знаю, звал ли меня Клаус перед смертью. Дети пропали. Но мне удалось вытащить его тяжелый труп. Я так и сидела возле него, как привязанная собака, до тех пор, пока его не унесли, чтобы бросить в кратер потухшего вулкана к другим мертвецам…

И вот я одна.

…На Антигоне, в Бездне Лебедя. Та самая я, которая любила нашу деревню, озера с нарциссами вокруг, колокольню в тумане…

Нет, господин архиепископ, на Антигоне мы больше не верим в Бога».

«…Нас все больше и больше на этой проклятой планете. Корабли падают на нее, как мухи в огонь. Падают даже исправные — они больше не могут взлететь. Конечно, как и во всяком человеческом сообществе, которое обстоятельства застигли врасплох, здесь есть и свои герои и трусы, свои чистые душой и негодяи. Но невыносимые условия жизни на Антигоне, абсолютное отсутствие ресурсов, всеохватывающее отчаянье создают благоприятную почву для всяческих эксцессов. Мы живем в воронках от метеоритов и бросаем все новых мертвецов в жерла вулканов. Здесь, на плато, мы напрасно стараемся поддерживать нечто вроде порядка, запрещая, по крайней мере, убийства (но не самоубийства) и насилия. Но с каждым кораблем, который попадает к нам со своим минимальным запасом продовольствия, все барьеры рушатся.