Явка в Копенгагене: Записки нелегала

Второй эпизод. На курсах я познакомилась с одним молодым человеком, который, как мне показалось, был ко мне неравнодушен. Наши отношения были дружескими. Я пыталась выяснить, где он работает. Может, он нам пригодится? В тот день по окончании занятий мы вышли вместе из здания, где размещались курсы, разговорились, обсуждая какую-то политическую проблему, и он пригласил меня в близлежащее кафе на чашечку кофе. И вот за чашкой кофе я обратила внимание, что он был чем-то подавлен. Как бы между прочим, вне всякой связи с нашей беседой, он вдруг сказал, что раньше работал в СИДЭ, а сейчас вот работает в газете «Кларин».

— СИДЭ? А что это такое? — спросила я, хотя отлично знала, что это служба контрразведки.

— Ну, это такая спецслужба.

— Полиция, что ли?

— Посерьезней полиции, — сказал он. — СИДЭ ведет дела политические и дела, связанные с терроризмом.

— Ой, как интересно! И что же?

— Да ничего, просто так, — пожал он плечами.

Вскоре наш разговор закончился. Что он хотел этим сказать? Или с ним поговорили? Может, он хотел меня предупредить о том, что я «под колпаком» у СИДЭ? Зачем? Из личной симпатии? Или хотел понаблюдать мою реакцию? Но что это ему дало? По-моему, ровным счетом ничего.

В тот день, в день ареста, я вернулась домой раньше «Веста». С детьми оставалась приходящая нянька, смуглая женщина лет тридцати, из провинции. К моему удивлению, в квартире находился ее муж, рослый молодой мужчина. Правда, у нас была договоренность, что я дам ей тюфяк, который был у нас лишним, вот он, наверное, и пришел за ним.

— Сеньора, можно я пойду вместе с мужем, а то мне сегодня надо домой пораньше?

Отмечаю необычную ее нервозность. В глаза не глядит. Что это с ней? Чем-то явно взбудоражена. Может, напугана? Может, с ней кто-то разговаривал?

Ну, завтра я у нее все выведаю. Она мне расскажет. Но завтра уже не было. Через два с половиной часа после их ухода мы были арестованы.

…Я занималась с детьми во дворике. Двое охранников играли в шахматы в тени дерева, один читал книгу, четвертый, по имени Качо, дежурил в мезонине на рации.

— Сеньора, — сказал он, спустившись вниз, — к вам сейчас должны приехать. Просили, чтобы я приглядывал за вашими детьми, пока вы будете заняты. Да вы не сомневайтесь, у меня у самого двое. — И он улыбнулся в свои пушистые, вислые пшеничные усы. Через час пришла машина, из которой вышли мужчина и женщина. За версту можно было определить, что это американцы.

— Густаво, — представился мужчина средних лет, высокий, поджарый блондин. Одет он был в деловой костюм-тройку, на ногах туфли на толстой подошве.

— Дора, — представилась женщина, высокая, плоская, прямая, с гладко зачесанными назад короткими волосами, в больших круглых очках, которые несколько округляли ее вытянутое лицо. Одета она была довольно просто, на ногах туфли на рифленой подошве на низком каблуке.

В руках у обоих были чемоданчики типа «атташе-кейс» или «дипломат».

— Мы с вашего разрешения, мадам, хотели бы с вами поговорить, — сказал он на английском языке с заметным американским акцентом.

— Вы американцы? — спросила я.

— Да, мы американцы, — отвечал Густаво, — но это не имеет никакого значения.

— Как это — не имеет? Нас арестовали аргентинцы, требовали во всем признаться, угрожали расправой над детьми, надо мной, и вдруг появляетесь вы, американцы, и хотите о чем-то со мной поговорить.

— Видите ли, ваш муж, да и вы тоже собирались работать против моей страны и, возможно, уже и начали эту работу здесь, в Аргентине. Вот почему мы здесь. И я прошу вас рассказать нам все, что вы знаете о работе мужа, о его связях, контактах…

— Еще чего?! С какой это стати я буду вам что-то рассказывать?! Мы что, пришли к вам с поднятыми руками? Мы что— перебежчики? Или мы попросили у вас политического убежище? Арестовали. Назвали русскими шпионами. А доказательств — никаких. Только что и рассчитывали на психологическое давление. Вы, что ли, сказали им, что мы русские шпионы?

Густаво и Дора не смогли сдержать улыбок.

— Ну, если не хотите рассказывать, то напишите…

— Ничего я не буду писать.

— Но ваш муж…

— Вот с ним и говорите. Он втянул нас во все эти дела, пусть и отдувается.

— Вы что, хотите сказать, что ничего не знали о работе вашего мужа? — спросила Дора негромким глуховатым голосом.

— Ну, знать знала, но в детали не вникала.

— А как же вы попали сюда? И вообще в вашу систему? И откуда тогда у вас немецкий паспорт?

— С вашего позволения, — сказал Густаво хрипловатым тоном, — разрешите откланяться, мне пора. Я вас прошу, — обратился он ко мне, — поговорите с мадам Дорой. Она очень квалифицированный работник и превосходно владеет русским языком (до этого говорили на английском). Миссис Ирма, — продолжал он, — я вам хочу уже сейчас сказать, что ваша дальнейшая судьба целиком и полностью зависит от вас. И от нас тоже. Аргентинцам до этого не приходилось сталкиваться с подобного рода делом, вот они нас и пригласили помочь. Мы же все-таки союзники.

— Информацию им о нас передали вы?

В ответ Густаво лишь усмехнулся, но затем сказал:

— Ну что вы, что вы! Это уж вы сами где-то наследили.