Яцхен

– Душегу-у-у-у-убы-ы-ы!.. – продолжил завывания я. – Жрать дайте, суки рваныя-я-я-я!..

Ни одна падла не откликнулась. Наверное, вот так я тут и подохну. А лет через тысячу раскопают археологи древнее подземелье, подивятся – ишь какая чупакабра к стенке приколочена! Не то неизвестный науке зверь, не то инопланетный космонавт.

Если, конечно, к тому времени от моего трупа что-нибудь останется.

Мысли какие-то все пессимистические. И сигарет нету. Хотя зачем мне сигареты, если курить я бросил? Все равно яцхену от этого никакого удовольствия – легкие-то отсутствуют.

– Сейчас обижусь и уйду, – произнес в темноту я.

Соврал ведь. Никуда я отсюда не уйду. Попробуй-ка, уйди, когда ты к стенке прикован. Был бы Рабан в наличии – сдернули бы в другой мир.

Хотя я бы все равно не сдернул, наверное. Яцхен – зверюшка гордая. Я все вытерплю, все перенесу, но узнаю, кто меня подставил.

А когда узнаю – побрею его до самых костей.

Если, конечно, это не Йог-Сотхотх. От Йог-Сотхотха я сбегу, сверкая пятками. Гордость гордостью, но жить мне пока что еще хочется.

Скучно. Дико скучно. От нечего делать я принялся выполнять свою епитимью – громко и отчетливо читать «Отче наш». Развлечение так себе, конечно, но в моем положении выбирать не приходится. К тому же вполне может статься, что жить мне осталось недолго, так что лишние грехи совершенно ни к чему. Нужно отрабатывать индульгенцию.

Не знаю, сколько я так провисел в кромешной мгле, нараспев читая одну и ту же молитву. Возможно, целые сутки. А то и двое. Совершенно потерял счет времени. И молитвам тоже. Я честно старался их отсчитывать, но после четвертой тысячи сбился окончательно.

Ко мне никто так и не заходил. Три или четыре раза я ощущал направлением чье-то присутствие за дверью, но в камеру они не заглядывали. Возможно, и в самом деле решили уморить меня голодом.

В голове как-то мутно и туманно. Постоянно проваливаюсь в полусонное состояние. Где-то на самой границе сознания слышатся потусторонние голоса. Похоже, начинается бред. Еще немного, и надо мной склонятся добрые ангелы…

– Какая же ты все-таки отвратительная мерзость, – брезгливо произнесли над самым ухом.

– Ангелы, не хамите, – обиженно произнес я. – Поимейте уважение к покойнику.

– Я не ангел, а ты не покойник, – устало ответил потусторонний голос. – Пока еще не покойник.

Я кое-как заставил мысли собраться. И в самом деле – не покойник. Живой до сих пор. Чувствую себя хреново, в животе марширует татаро-монгольская орда, а в голове завывает чукотский музыкальный ансамбль… но бывало и похуже.

Собственно, единственные мои проблемы на нынешний момент – недосып и недожор. Причем первое уже отступает – видимо, последние часы я провел в том дремотном состоянии, в которое меня искусственно вводит Рабан. Спать нормально, как люди, яцхен не умеет.

А вот недожор исчезать не собирается.

– Так, стоп, я местами не догоняю, – произнес я, окончательно приходя в сознание. – Если ты не ангел, то кто ты тогда такой?

– Как всегда, полнейшее отсутствие манер. Все мои усилия так ни к чему и ни привели. Мне все-таки следовало отказаться с самого начала.

До меня наконец-то дошло, что голосок у моего визитера очень знакомый. Приятный такой, звонкий, как колокольчик.

А когда он… то есть она откинула капюшон, я окончательно узнал Аурэлиэль. В рясе монаха-доминиканца, с обреченным выражением на лице. В руках мерцающий зеленым эльфийский светильник.

– О! – поразился я. – Ариэль, а ты чего, в инквизицию записалась?

– Поражаюсь неразвитости твоего интеллекта. Неужели кому-то может быть неизвестно, что ни нелюди, ни женщины не могут быть инквизиторами? А я одновременно и то, и другое.

– Тогда хрена ты так одета?

– Потому что иначе мне не удалось бы сюда проникнуть, – терпеливо объяснила эльфийка. – Кардинал дю Шевуа воспользовался старыми связями – у него есть парочка приятелей в ордене святого Доминика – и помог мне пробраться сюда. Сейчас он ждет наверху.

– Чего ждет? – продолжил тупить я.

– Когда я тебя освобожу, конечно. Ты сможешь незаметно отсюда выбраться, если я сниму цепи?

– А?..

– Тебя что, беспрерывно пытали? – с жалостью посмотрела на меня Аурэлиэль. – Твои умственные способности стали даже слабее прежнего.

– Это от голода. У меня от голода всегда шизофрения прогрессирует. А как ты с меня цепи снимешь?

– Я украла у стражи ключи.

– Ты?.. Украла?..

– Да. Я пошла на преступление, чтобы тебе помочь. Прояви же хотя бы минимальную благодарность.

– Нет, я в том смысле… как ты умудрилась?

– Для меня это не составило труда. Люди всегда недооценивают способность эльфов оставаться незамеченными. Мы с раннего детства учимся быть неслышимыми и невидимыми. Эльфы могут водить хороводы вокруг человека – тот не заметит ничего, кроме мелькания смутных теней и тихого хихиканья на самой границе сознания. Это один из талантов, дарованных Народу Матерью.

– То есть природой?

– Другой Матери у нас нет.

– Ну ты даешь. Проникнуть в логово инквизиции… это ж какую храбрость надо иметь! Я с тебя просто фигею.