Ястребы Утремера

- Это было дело не его рук, - здесь постоянны стычки вдоль границы - как по вине христиан, так и мусульман. И здесь не может быть иначе - франкские бароны владеют замками в самом сердце мусульманской страны. Здесь скоплено много личной вражды, а вокруг множество диких пустынных и горных племен, которые не подчиняются даже Саладину и ведут свои собственные войны. Многие полагают, что шейх Нуреддин Эль Гор разрушил Али-Эль-Яр и привел сьера Жерара к смерти.

Кормак взял свой шлем.

- Подожди! - воскликнул сэр Руперт, вставая. - Что ты намерен делать?

Кормак рассмеялся жестоко.

- Что буду делать? Я ел хлеб с де Жисклином. Могу ли я, как шакал, вернуться домой и оставить своего покровителя не отомщенным? Ну уж нет!

- Но подожди, - сказал сэр Руперт. - Что будет стоить твоя жизнь, если ты отправишься к Нуреддину в одиночку? Я вернусь в Антиохию и соберу моих вассалов; мы отомстим за твоего друга вместе.

- Нуреддин - это полунезависимый вождь, я - не имеющий господина странник, - прогрохотал норманн-гэл, - но ты - Сенешаль Антиохии. Если ты отправишься за границу со своими всадниками, свинья Саладин воспользуется этим, чтобы нарушить перемирие и смести остатки христианских королевств в море. Они слабы сейчас, это лишь тени славы Балдуина* и Боэмунда*. Нет - ФицДжеффри посеет свою собственную месть. Я отправлюсь в одиночку.

Он надел свой шлем и с грубым: 'Прощай!' повернулся и шагнул в ночь, где потребовал своего коня. Дрожащий слуга привел большого черного жеребца, который поднялся на дыбы, громко фыркая и сверкая своими зубами. Кормак схватил поводья и жестоко дернул вниз, воспитывая коня, затем вскочил в седло еще до того, как передние копыта коня коснулись земли.

- Ненависть и голодная месть! - вскричал он жестоко, затем повернул огромного жеребца в сторону, и сэр Руперт, глядящий растеряно ему вслед, услышал стремительно удаляющийся стук подкованных копыт. Кормак ФицДжеффри ехал на восток.

II. Бросок топора

Белый рассвет поднялся над Востоком, разорванный розово-красными валами холмов Утремера. Богатые оттенки смягчили суровые контуры, углубили синие обрезки ночной пустыни.

Замок барона Конрада фон Гонлера возвышался над дикими и пустынными землями. Когда-то это была крепость турков-сельджуков*, ее переделали в поместье франкского лорда, улучшив на случай появления угрозы с востока. Стены были укреплены и барбакан построен на месте обычных широких ворот. Иначе было не защититься.

На заре мрачная, темная фигура подъехала к глубокому безводному рву, который окружал крепость, и начала бить железным кулаком по звонкому щиту до тех пор, пока громкое эхо далеко не разнеслось над соседними холмами. Сонный воин, вооруженный пикой, появился на барбакане и, склонившись вниз, что-то требовательно прокричал.

Одинокий всадник вскинул голову в шлеме вверх, открывая темное лицо уставшего человека, который всю ночь был в пути и немного замерз.

- Вы редко бываете здесь в дозоре, - проревел Кормак ФицДжеффри. - Это потому, что вы близки с язычниками, раз не боитесь их нападения? Где эта поглощающая пиво свинья, которую вы называете своим сеньором?

- Барон пьет вино, - ответил угрюмо человек на ломаном английском.

- Так рано? - удивился Кормак.

- Нет, - грубо оскалился страж, - он пировал всю ночь.

- Пьяница! Чревоугодник! - бушевал Кормак. - Скажи ему, что у меня к нему дело.

- И что же я скажу ему о вашем деле, лорд ФицДжеффри? - спросил пораженный стражник.

- Скажи ему, что я принес ему пропуск в ад! - закричал Кормак, скрежеща зубами, и испуганный солдат исчез, словно кукла на веревочках.

Норманн-гэл беспокойно сидел на лошади, щит его висел на плечах, копье укреплено в стременное гнездо, и тут к его удивлению вдруг дверь барбакана широко распахнулась, а из нее с важным видом появилась фантастическая фигура. Барон Конрад фон Гонлер был маленьким и толстым, имел широкие плечи и дородный живот, хотя все еще был достаточно молод. Его длинные руки и широкие плечи принесли ему репутацию смертоносного мастера меча, но только сейчас он не выглядел как боец. Германия и Австрия послали много благородных рыцарей в Святую Землю. Барон фон Гонлер не входил в их число.

При нем был только охотничий кинжал в богатых парчовых ножнах. Он не носил броню, и его костюм из пылающего шелка, украшенный золотом, был причудливой смесью европейского и восточного праздничных нарядов. В одной руке, на каждом пальце которой сверкал большой драгоценный камень, он держал золотой кубок вина. Группа пьяных гуляк вертелась позади него - миннезингеры*, карлики, танцовщицы, собутыльники, праздные гуляки, моргающие, словно совы при свете дня. Все лизоблюды и прихлебатели, таскающиеся за богатым и вырождающимся лордом, толпой следовали за своим хозяином - отбросы обеих рас. Роскошь Востока быстро привела к разорению барона фон Гонлера.

- Ну, - вскричал барон, - кто же это здесь желает прервать мой праздник?

- Любой пьяница должен знать Кормака ФицДжеффри, - прорычал всадник, его губы скривились в презрительном оскале, обнажив крепкие зубы. - У нас с тобой счеты.