Ящик Пандоры

Знатоки указывают на то, что в основе еврейской Пасхи (песаха) — два самых архаичных сельскохозяйственных праздника: праздник нового приплода скота, когда приносился в жертву "пашаль" — однолетний ягненок-первенец, и когда сжигался "хамец" — символ "растительных первенцев". Книги Левит 23, 10 — 12 и Второзаконие 16, 16 предписывают всё первое ("первый сноп", первого ягнёнка, и т. д.) приносить жрецу, для обряда жертвоприношения, а также всем представителям мужского пола трижды в году собираться во дворе Иерусалимского Храма для жертвоприношений. В Торе особо подчёркивается: "Вот, Я убью сына твоего, первенца твоего" (Исх.4:23). Именно в трактате Хагига 4б (о хагиге см. выше) говорится об Иисусе Христе, а ведь он стал жертвой евреев, причём, предопределённой, как пасхальная жертва. Рабби Элиэзер, возражая против мнения, разрешающего в шабат (в субботу) писание, если оно принимает форму царапанья на теле (татуировок?), приводит в пример бен-Стада (Иисуса Христа), который вывез из Египта магические, колдовские знаки (заклинания) с помощью татуировок на теле. Санхедрин, 43а, свидетельствует о суде над учениками Иисуса Христа: "Привели Накая. Сказал он: "Накай будет убит? (ведь) написано: "невинного и праведного не умерщвляй". Сказали ему: "Не так, Накай будет убит, ибо написано: "в потайных местах убивают невинного." Совершенно очевидно, что это ментальность совершающих человеческие жертвоприношения. Невинный ягнёнок (агнец, жертва) будет убита (принесена в жертву еврейскому богу) в потаённом месте (в Иерусалимском Храме, при закрытых воротах).

Дуглас Рид указывает на свидетельства библейских "пророков" (т. е. протестантов своего времени), и пишет:

"Их протест был вызван притязаниями левитских жрецов, которые, ссылаясь на так называемый "Закон Моисея", предъявляли права на перворожденных ("То, что раскрывает ложесна, принадлежит мне" — Исход) и требовали кровавых жертвоприношений Иегове".

В "Заключении о тайне крови у евреев", связанном с делом о ритуальном убийстве Андрюши Ющинского, подготовленном бывшим профессором Римско-Католической Духовной Академии в С.-Петербурге, позже — куратором Туркестанского края, магистром богословия И.Е. Пранайтисом, 15–23 ноября 1912 года, сказано:

"Все, разоблачавшие данную область еврейского вероучения, говорят об этом догмате совершенно определенно, как о чрезвычайной тайне, передаваемой устно и преемственно, особо избранным, под страхом тяжких кар и с особыми заклинаниями". [Книга монаха Неофита, бывшего еврейского раввина, принявшего христианство]

Пранайтис также указывает

"на возможность принесения жертв и после разрушения Храма (…) в трактате Эдуиот (VIII, 6, лист 30, а), где значится: "Р. Иисус сказал: Я слышал, что жертва приносится, хотя и нет Храма…, ибо первое освящение уже освятило и на то время, и на будующее" и (3, з, Тосефта): "Сказал Р. Иисус: я слышал, что режут жертвы, хотя бы и не было возлияний…, ибо первое освящение освятило и то время и на будующее". Текст этот излагается и в трактате Переферковича, который переводит: "приносится" — "режут", то есть р. Иисус, живший в первой половине II века по Р. Хр., констатирует, как слух, факт принесения жертвы в его время, значит, ещё и по разрушении Храма. Кроме того, замена жертвы молитвой, как утверждает проф. И. Г. Троицкий, относится лишь к жертвам всесожжения и благодарственным, жертвы же за грехи и повинности "остались без соответствующего им эквивалента в еврейском богослужебном ритуале".

Пранайтис далее пишет: