Ящер-3 [Hot & sweaty rex]

Наступил момент ошалелого безмолвия, пока старейшины осознавали, что я ни в какую не собираюсь прогибаться под их напором, а затем раптор вскочил из своего кресла и с яростным ревом бросился ко мне. Скаля клыки, он явно намеревался добраться до моей глотки. Но он был слишком стар, а я — доверху накачан адреналином. Я с легкостью от него увернулся, и он врезался в стену у меня за спиной. Прежде чем раптор смог собраться с силами и сообразить новую атаку, другие члены Совета бросились к своему коллеге и удержали его. Одно дело — допрашивать ребенка; совсем другое — открыто расчленять его на форуме законодателей. Когти летали, зубы скрежетали.

Один компис протиснулся сквозь общую сутолоку и указал клювом в сторону лестницы.

— Убирайся отсюда, пацан, — со вздохом сказал он. — Ты свободен. Можешь идти.

Я был слишком напуган, чтобы пускать какие-либо парфянские стрелы. Кроме того, насколько я знал, это был просто еще один фокус, чтобы я раскололся в дальнейшем. Короче, я вскочил на ноги, рванул через зал Совета и буквально пролетел шесть пролетов по лестнице, чтобы на верхней площадке упасть на руки моему отцу.

Весь обратный рейс на самолете я спал беспробудным сном.

Вернувшись в Лос-Анджелес, мы с Джеком стали близки друг другу как никогда. Мы прошли все допросы, все чеширские улыбки и крокодильи слезы и вышли победителями. Джек рассказал мне, что на протяжении всего процесса он не произнес ни единого слова — просто сидел и без конца пожимал плечами. Я рассказал, что делал примерно то же самое. Не было нужды рассказывать ему про представителя рапторов, про наш разговор за закрытыми дверями или про то, что мы были в пяти секундах от целой жизни страданий и что лишь мое чувствительное рыло уберегло нас от канадского беспредела.

И, насколько я знал, Джек по-прежнему понятия обо всем этом не имел.

Вовсе не поэтому он прижимал меня к своей груди, любил меня и ненавидел, вслух раздумывал, должен он угостить меня обедом или вывести в темный проулок и положить конец страданиям данного конкретного частного сыщика.

Так получалось из-за того горя, которое я принес Норин, его сестре. Но это уже совсем другая история.

7

— Винсент Рубио, — мурлычет Джек, пока его сильные руки так крепко прижимают мою грудину к его, что я почти не могу дышать. — Сколько лет, сколько зим, дружище? Пятнадцать? Двадцать?

— Что-то вроде того.

— Что-то вроде того… нет, вы только послушайте этого парня — как всегда невозмутим и спокоен. — Джек отталкивает меня на длину своих рук и начинает внимательно разглядывать. В этих руках, в этой груди — невероятная силища. Несмотря на полное отсутствие движения ниже талии, Джек Дуган вырос в потрясающего атлета. — Просто как огурец, ты врубаешься? Вот какой ты был.

— Как огурец?

— Ну да, холодный как огурец. А помнишь тот раз, когда нас Долорес Трикл засекла? Когда мы забрались на холм над дамским курортом, подглядывая во все глаза, на что они там свои подвязки и лифчики напяливают?

— Смутно.

И он снова притягивает меня к себе, носовое и ротовое отверстия моей маски оказываются плотно прижаты к его мускулистой груди. Дышать там малость тяжеловато. Я машу рукой вверх-вниз в надежде, что Джек поймет этот сигнал сдачи.

— Черт, как же я по тебе скучал, — говорит он.

— Мм…

— Что?

— Я тоже, — бормочу я. Тут Джек отпускает меня, позволяя вдохнуть. — Ты славно выглядишь. Сильный, черт.

— Мы уже не дети, Винсент.

Я киваю, одновременно изо всех сил расслабляя мышцы. Прошло уже немалое время с тех пор, как меня последний раз видели в тренажерном зале — да и тогда я просто следил за мистером Вселенная, который изменял своей жене с Фрицем, своим партнером по бодибилдингу, — и мое нетренированное тело наглядно это показывает. Но Джек, похоже, не замечает — или ему просто наплевать. Чертовски счастливый гадрозавр так и лучится улыбкой во все стороны.

— Нелли, — зовет он. — Нелли, подойди-ка сюда. Хочу, чтобы ты кое с кем познакомился.

Хагстрем неохотно слезает с табурета, не спуская с меня тяжелого взгляда.

— Мы уже знакомы.

— Ну да, — говорит Дуган, — он с твоим кулаком познакомился. Но я не это имею в виду.

— Привет, — говорю я. — Я Винсент.

— Мы уже встречались в Лос-Анджелесе, — ворчит Хагстрем.

Брови Джека самую малость приподнимаются.

— В самом деле? Мир тесен. Ты все еще в том старом районе живешь, а, Винсент?

Я качаю головой:

— В Вествуде. Уилшир уже совсем не такой, каким был прежде.

— Всякое бывает, — говорит Джек, с пониманием кивая. — Еще в те времена, когда моя семья оттуда съезжала, полгорода уже в натуральный юг превратилось. Чертова уйма млекопитающих туда переехала. — Он секунду медлит, затем снова поворачивается к Нелли: — А что, ребята, вы на вечеринке познакомились?

— В казино, — уточняю я. — В Норуолке.

Хагстрем подходит ближе:

— И по-моему, это слишком нелепая случайность, что ты и здесь тоже болтаешься.

Я пожимаю плечами:

— По стране ездить никому не запрещено. И всякими панорамами наслаждаться. Верно, Джек?