Ярость стрелка Шарпа

– Построиться в каре! – крикнул майор, понимая, что растянувшийся в две шеренги батальон станет лакомой целью для трех эскадронов драгун. Французы уже выхватывали из ножен длинные, тяжелые кавалерийские сабли. – Построиться в каре!

– Вам нельзя здесь оставаться, Браун! – закричал на майора Уиттингэм.

Его кавалерия последовала примеру испанцев, и сам генерал уже развернул коня.

– Слушать мой приказ! Слушать мой приказ! Построиться в каре, парни! – Гибралтарские фланговые роты уже формировали строй. Батальон был маленький, всего чуть больше пятисот человек, но в каре драгуны ему были не страшны. – Подтянуть бриджи, ребята, – кричал Браун. – Примкнуть штыки!

Драгуны выскочили на вершину с уже обнаженными саблями. На их маленьких треугольных штандартах красовалась золотая буква «Н». Начищенные каски блестели на солнце.

– Какие красавчики, а, Блейкни? – Майор и сам забрался в седло.

Генерал Уиттингэм уже исчез. Браун огляделся – ни следа. Похоже, на Черро-дель-Пуэрко они остались одни. Первый ряд каре опустился на колено. Драгуны шли тремя шеренгами. Французы знали, что первый залп срежет едва ли не всю первую шеренгу, но рассчитывали прорвать красномундирный строй.

– Лягушатникам не терпится сдохнуть! – прокричал Браун. – Так давайте, ребята, окажем им такую услугу! Такая у нас обязанность перед Господом.

И тут из-за развалин часовни вылетел эскадрон германских гусар. В серых бриджах, синих мундирах и блестящих касках, они летели двумя плотными шеренгами, сапог к сапогу, держа сабли внизу, и, обогнув каре Брауна, перешли на галоп. Драгун было больше, но гусар это не остановило, и они с ходу врубились в неприятельский строй. Сталь ударилась о сталь. Драгуны, еще не успевшие набрать скорость, оказались неготовыми к удару и, не выдержав напора, качнулись назад. Там упала лошадь, здесь свалился с рассеченным лицом драгун. Какой-то гусар отъехал к каре с торчащей из живота саблей, рухнул шагах в пятидесяти от строя, а его конь, освободившись от седока, понесся назад, туда, где люди, животные и пыль смешались в беспорядочной, ожесточенной рубке. Гусары, смяв первую линию драгун, отвернули, французы устремились за ними, и тут труба бросила вперед вторую шеренгу германцев, и драгуны снова не устояли. Тем временем первые перестроились, причем оставшаяся без наездника лошадь тоже заняла свое место. Сержант и двое солдат из «Святых» оттащили раненого гусара в каре. Бедняга умирал и, вцепившись взглядом в Брауна, бормотал что-то по-немецки.

– Да вытащите же чертову саблю! – бросил майор батальонному врачу.

– Он умрет, сэр.

– А если не вытаскивать?

– Тоже умрет.

– Тогда хотя бы помолитесь за его душу!

Гусары вернулись. Драгуны отступили, оставив на поле боя шестерых. Возможно, численное преимущество осталось за ними, но германцев прикрывала красномундирная пехота, а потому французский командир, не желая подставляться под залповый огонь, счел за лучшее уйти с холма и подождать подкрепления.

Браун тоже ждал. Издалека, с севера, до него долетали звуки мушкетной пальбы. Стреляли залпами, но там шел другой бой, и майор не стал прислушиваться. Ему приказали удерживать холм, а поскольку Браун был человеком упрямым, то и остался на нем под блеклым небом и ветром, пахнущим морем. Командир германских гусар, капитан, спешившись, попросил разрешения войти в каре.

– Думаю, драгуны вас больше не побеспокоят, – сказал он, вежливо козырнув Брауну.

– Благодаря вам, капитан. Спасибо, выручили.

– Капитан Детмер, – представился немец.

– Жаль вашего парня. – Майор кивнул в сторону умирающего гусара.

Детмер печально вздохнул.

– Я знал его мать, – сказал он и снова повернулся к Брауну. – Сюда идет пехота. Я сам видел.

– Пехота?

– Да. И ее очень много.

– Давайте посмотрим. – Через минуту они подъехали к восточному склону холма, и майор Браун остановился, не веря своим глазам. – Господи!

Когда он в последний раз смотрел на пустошь, она представляла собой песчаную равнину, поросшую кое-где травой, с редкими соснами да кустами. Теперь все это огромное пространство затопила людская масса. Не было ни песка, ни травы – только синие мундиры с белыми ремнями крест-накрест. Батальон шел за батальоном, и «орлы» сияли в лучах утреннего солнца.

– Господи! – повторил Браун.

Одна половина французской армии двигалась в сторону соснового леса, скрывающего от них море. Другая же катилась к холму, на котором остался майор Браун со своими пятьюстами тридцатью шестью мушкетами.

Против него были тысячи.

* * *

Забравшись на самую высокую из ближайших дюн, Шарп развернул подзорную трубу в сторону Рио-Санкти-Петри. Он увидел спины стоящих на берегу французов и мушкетный дым у них над головами, но без подставки труба подрагивала, и рассмотреть детали не удавалось.

– Перкинс!

– Сэр?

– Подставь плечо. Хоть на что-то сгодишься.