Ярость стрелка Шарпа

Красномундирники карабкались по склону. Сержанты пытались удержать строй, но сделать это на такой пересеченной местности невозможно. Вольтижеры, спустившись чуть ниже, встречали их огнем.

– Не отвечать! – крикнул сэр Томас. – Берегите свинец! Дадим залп на вершине! Не стрелять!

Выпущенная вольтижером пуля снесла с головы треуголку, даже не коснувшись седых генеральских волос. Он пришпорил коня.

– Молодцы, парни! Вперед и вверх! – Рядом были его любимцы, шотландцы из 3-го полка гвардейской пехоты. – Земля наша, парни! Гоните чертей!

Люди Брауна, те, что выжили, все еще продолжали вести огонь.

– А вот и гвардия, ребята! – закричал майор. – Страхую каждого на полдоллара!

Он потерял две трети офицеров и половину солдат и теперь пристраивал оставшихся к флангу 1-го гвардейского.

– Дурачье, – пробормотал маршал Виктор, но не с презрением, а скорее с недоверием. Неужели эти полторы тысячи рассчитывают взять двухсотфутовую высоту, которую защищают артиллерия и почти три тысячи пехоты? Что ж, их глупость – его шанс. – Дайте залп сразу после артиллерии и переходите в штыковую. – Развернув коня, маршал поскакал к батарее. – Подождите, пока подойдут на половину пистолетного выстрела, – сказал он командиру батареи. На таком расстоянии ни одна пушка не промахнется. Британцев ждет бойня. – Чем зарядили?

– Картечью.

– Молодец.

Глядя на синие знамена 1-го полка гвардейской пехоты, Виктор представлял, как их пронесут на параде в Париже. Император будет доволен! Захватить флаги королевской гвардии! Может быть, Наполеон использует их в качестве скатертей. Или расстелет вместо простыней для своей новой австрийской женушки! Представив картину, маршал рассмеялся.

Британцы приближались, и вольтижеры спешно возвращались на вершину. Уже близко, подумал Виктор. Подпустить к самому верху и дать залп в упор из всех шести орудий. Он бросил взгляд на север – люди Лаваля приближались к лесу. Еще полчаса – и от этой маленькой британской армии почти ничего не останется. Еще час на то, чтобы перестроиться, а потом он двинется по берегу против испанцев. Сколько же флагов уйдет в Париж? Десять? Двадцать? Может быть, их хватит на все императорские кровати!

– Пора? – спросил командир батареи.

– Ждем, ждем. – Зная, что победа обеспечена, Виктор повернулся и помахал двух стоявшим в резерве гренадерским батальонам. – Вперед! – крикнул он их командиру, генералу Руссо. Не время держать войска в запасе. В бой нужно бросить всех, все три тысячи. Он тронул адъютанта за локоть. – Скажите музыкантам, что я хочу услышать «Марсельезу». – Маршал усмехнулся. Император запретил «Марсельезу» из нелюбви к возбуждаемым ею революционным чувствам, но Виктор знал, сколь популярна песня у солдат. Так пусть же воодушевит их и на этот бой! – Le jour de gloire est arrivé, – пропел он вслух и рассмеялся, поймав удивленный взгляд командира батареи. – Пора. Пора!

– Tirez!

Пушки грохнули разом, выплюнув клубы дыма, за которыми скрылись и берег, и море, и далекий белый город.

– Начинайте! – бросил своим командирам батальонов генерал Руффен.

Приклады мушкетов вжались в плечи. Залп. И снова дым.

– Пристегнуть штыки! – прокричал маршал и махнул в сторону покатившегося пушечного дыма. – И вперед, mes braves! Вперед!

Оркестр грянул «Марсельезу», барабанщики взяли ритм, и французы шагнули к склону – довести дело до конца.

Вот он, день славы!

* * *

Батальон полковника Вандала находился к северу от Шарпа и составлял левый фланг французского строя. Шарп же был на правом фланге британской шеренги, где стояла батарея Дункана.

– За мной! – крикнул капитан своим стрелкам. Он пробежал за спиной двух рот 47-го, соединившихся в одну большую роту, потом позади полубатальона 67-го полка. Теперь Вандал был ровно напротив.

– Ну и работенка досталась! – проворчал полковник Уитли, проезжая мимо и обращаясь к майору Гоугу, командовавшему 87-м полком, стоявшим слева от Шарпа. – От проклятых донов помощи не дождешься. Как ваши ребята, Гоуг?

– Парни у меня надежные, – ответил майор, – только их мало. Нужно подкрепление. – Майору приходилось кричать, чтобы перекрыть треск мушкетов.

Восемьдесят седьмой уже потерял четырех офицеров и более сотни солдат. Раненых оттаскивали к лесу, и число их увеличивалось – французские пули все чаще находили цель. Замыкающие орали, требуя смыкать строй к середине, и шеренга съеживалась. Они еще отстреливались, но заряжать становилось все труднее из-за порохового нагара.

– Подкрепления нет, – ответил Уитли. – И не будет, если испанцы не подойдут.

Он бросил взгляд на неприятельский строй. Проблема была проста: французов больше и они имели возможность восполнять потери, тогда как англичане такой возможности не имели. Будь силы равны, он мог бы победить, но численный перевес врага уже начал сказываться. Надежда на подкрепление от Лапены таяла, как таяли и силы британцев, и Уитли понимал: если ничего не изменится, его просто разгромят.

– Сэр!

Полковник оглянулся и увидел того самого испанского офицера, который вызвался привести подкрепление.